Но войти в вертолет подполковник не смог. Он внезапно неестественно выпрямился и начал падать назад. Семарглов еле-еле успел подхватить его. Но тут же сквозь шум вертолетных винтов услышал автоматные очереди. Пули ударили в корпус совсем рядом. Стреляли из камыша, издали. Старший лейтенант из последних сил впихнул подполковника в салон, сам почувствовал два удара в бронежилет – и его, значит, достали, но успел заскочить сам, свалившись на пол салона. Из раскрытого посадочного люка высунулось сразу несколько стволов, отвечая на огонь противника своим активным огнем. Вертолет тут же начал подъем.

Отдышавшись, Василий Иванович сел, наблюдая, как снимают бронежилет с подполковника Яцко. Пуля попала тому под мышку, в незащищенное место, когда у Яцко была поднята рука – держался за поручень. Подполковник дышал часто, но глаза его были ясные и совсем не показывали недавнего страдания от усталости. Теперь боль вытеснила усталость, с которой подполковник бороться не умел, но с болью, наоборот, он умел бороться и, может быть, даже презирал ее.

– Как, товарищ подполковник? – хрипло прокричал Семарглов и склонился над раненым, желая услышать, если тот скажет, что ему надо. Может быть, попить попросит.

У Яцко хватило сил только на короткое движение головой.

– Это Мураки…

Семарглов скорее догадался о сказанном, чем услышал слова.

– Это обыкновенные «духи»…

– Это «дух Мураки»… Берегитесь все… Он всех достанет… – Подполковник внезапно вздрогнул, судорога прошла по телу, и тут же он неестественно выпрямился, как недавно выпрямлялся при посадке, когда в него вошла пуля. Солдаты поддержали подполковника, но по их лицам и по позе окаменело замершего Яцко старший лейтенант понял, что Мураки свое забрал и здесь…

Солдаты опустили тело на пол и пододвинули в сторону от прохода, устроив рядом с другим подполковником, первым пилотом вертолета.

Семарглов вздохнул, поднялся и двинулся в сторону пилотской кабины. Дверь была раскрыта. Второй пилот сидел на своем месте. Старший лейтенант Вадимиров занял осиротевшее место первого пилота.

Василий Иванович выглянул за фонарь кабины. Внизу уже была пустыня. Камыши, из которых всегда можно ожидать неприятностей, они благополучно пролетели…

– Яцко убили… – сообщил Семарглов.

Вадимиров не обернулся. Он напряженно держался за рычаг управления. Только сейчас Василий Иванович понял, что вертолет вел командир взвода разведки. Второй пилот сидел с закрытыми глазами. Должно быть, сознание потерял.

– Перед смертью что-то про «дух Мураки» бормотал…

Рычаг управления вздрогнул в руке Вадимирова. Машину качнуло…

– Кто быстрее летает: дух или вертолет? – зло спросил он неизвестно кого.

На это у Семарглова не нашлось ответа, несмотря на всю легкость его характера…

* * *

Плохо подготовленные операции, не обеспеченные предварительной разведкой, собиранием данных и их анализом, майор Солоухин не любил. Исключение составляли только засады на караваны в приграничных районах. Там ситуация доходила до смешного. Закрой глаза, ткни в карту пальцем. Попадешь в какую-то долину – туда тебе и лететь. И, как правило, караван попадается. И дело здесь не в удаче, а в том, что караваны шли один за другим. В кабульской отдельной роте спецназа ГРУ, слышал Солоухин, вообще превратили выбор района «охоты» в игру. Издалека бросали «стрелку».[14]И так определяли район действий. И тоже не ошибались…[15]

Но «охота» – это всегда случайность. Совсем другое дело, когда действовать приходится против конкретного противника. Здесь подготовка, как правило, всегда приносит свои плоды, обещая при этом отсутствие непредвиденных неприятностей. В этот раз неприятности быть могли, потому что не было в штабе данных, какие силы сосредоточены на отрядной базе душманов. Не было контроля над этим отрядом. И помощь банде, напавшей на кишлак, всегда могла выступить неожиданно. Трудно спокойно работать в такой обстановке.

Тем не менее опыт показывал, что в неподготовленных операциях все, как правило, идет не хуже, чем в подготовленных. Но это исключительно за счет мобилизации внутренних резервов. Сами офицеры концентрируются на точном выполнении задания больше, чем там, где все просчитано. И получается, что одно заменяет другое.

На случай непредвиденной ситуации Солоухин выставил в тылах группу капитана Топоркова.

А оставшиеся спецназовцы заняли долину и быстро провели минирование. Причем расположили по ходу движения колонны сначала мины с дистанционными взрывателями и только в самом конце, там, где колонну необходимо остановить, мины с взрывателями механического действия.

Пока производилось минирование, сам майор Солоухин тщательно, как это делал всегда, обследовал близлежащие скалы. Для устройства засады годилась, в принципе, любая из скал, нависающих над дорогой. Но помимо удобства обстрела майор Солоухин интересовался и возможностью отхода. Ему не давала покоя мысль о том, что к душманам может подойти сильное подкрепление. Настолько сильное, что верхняя позиция может из выгодной превратиться в ловушку, если у бойцов не будет возможности отступить. Саму засаду сажать слишком высоко нет смысла. Огонь по колонне «духов» должен быть кинжальным, то есть наноситься с максимально короткой дистанции. Но в этом случае подмога бандитам, если она будет иметь численную достаточность, может зайти сама сверху и оттуда атаковать спецназ. Вот потому и необходимо было просчитать все пути отхода.

Исходя из этих соображений, Солоухин отверг расположение позиций на самых удобных внешне скалах, предпочитая такие, что обеспечивали группам безопасность и давали возможность оперативно соединиться в момент необходимости. Минеры закончили свою страшную работу. Группы заняли отведенные позиции быстро. Осталось только ждать. Но днем ожидание не тянется так нудно, как это бывает ночью. Днем и обзор хороший, и понимание ситуации лучшее. Потому можно и поговорить на посту.

Ждать, впрочем, пришлось гораздо меньше, чем думал Солоухин. Банда передвигалась быстро. Вскоре из-за дальнего поворота дороги донеслось несколько взрывов мин – десантники вышли в пределы видимости «духов» и начали обстрел. Самого поющего полета мины разобрать было невозможно, расстояние не позволяло. Но разрывы вовремя предупредили, что операция началась. А еще через полчаса из-за поворота появилась торопливо пылящая пешая колонна.

– Савельев! Выходи на связь…

Младший сержант развернул свою «стопятку» в норе под скалой, на которой устроился майор. Прут антенны выставил поверху. Через минуту радист сообщил:

– Товарищ майор, они вышли в тылы. Начали минометный обстрел. Душманы оставили в прикрытие два десятка бойцов. Еще два десятка встали чуть дальше, чтобы прикрывать отступление первых. Остальные отступают колонной.