– Он всех виновных убить хочет? – с горечью спросила Анастасия.

– А он тебе не говорил?

– О планах не говорил, больше рассказывал, как выживал, как хотел вернуться и спросить, в глаза посмотреть. Как хотел добиться справедливости. Мне даже показалось…

– Что?

– Что он немного не в себе. Битый час говорить одно и то же, об одном и том же.

– А подробнее?

– Видите ли, Лев Иванович, у нас как-то не получилось беседы, мы не говорили, как двое бывших влюбленных. Говорил он, а я не успевала слово вставить. Мне даже показалось, что он и не хотел, чтобы я что-то говорила.

Генерал Орлов садился в машину во дворе министерства, когда туда въехала машина Крячко. Гуров махнул рукой, вылез из машины и поспешил к шефу.

– Вы чего как угорелые? – спросил Орлов, глядя на хмурые лица подчиненных. – Случилось что-нибудь?

– И не говори, – махнул рукой Гуров.

– Та-ак. – Орлов еще раз подозрительно посмотрел на друзей и стал вылезать их машины. – Ну-ка, подробнее.

– Рубича упустили, – без всякой подготовки заявил Крячко. – Муровские опера лопухнулись как мальчишки. Провел он их.

– Ладно тебе, Стас, – остановил напарника Гуров. – Если разобраться, то не так уж они и виноваты. И я зря наорал на Волкова. Надо было или весь подъезд блокировать, или уж молчать. Сам же прекрасно знаешь, что полумерами нельзя действовать. А я ему велел только вести наблюдение за квартирой.

– Ребята! – сделал язвительное лицо Орлов. – Со мной тоже поговорите. Я вроде как не чужой вам, мне тоже интересно.

– Извини, Петр, – недовольно проворчал Гуров. – Это мы от недовольства собой. А если конкретно, то Рубич сегодня внаглую пробрался через окно в квартиру к Анастасии Ухановой, около часа беседовал с ней, а потом вышел.

– Вышел? – переспросил пораженный Орлов. – Вошел через окно, вышел через дверь, а наблюдение где было? Кто там командовал, подполковник Волков?

– Говорю же тебе, Петр, что он не виноват, – остановил начальника Гуров. – Мы не давали ему приказа на плотную блокировку, а лишь на наблюдение. Рубич просто всех перехитрил. Это черт какой-то, а не снайпер. Иллюзионист, мать его… Дэвид Копперфильд! Наблюдатель из дома напротив находился с аппаратурой не под прямым углом, а чуть в стороне. Квартира просматривалась процентов на восемьдесят. Как раз кухня, от плиты до входной двери и двери в комнату. И сама комната в той части, где стоит диван, кресло и телевизор. «Мертвая зона» была лишь метра полтора от входа в комнату.

– Подожди, подожди, – запротестовал Орлов, – при чем тут это?

– При том, – показал руками Гуров, – что правая торцевая часть лоджии была наблюдателю не видна. И не Волков виноват тут. Рубич нас вычислил, всех наблюдателей. Он, видимо, давно хотел навестить Анастасию и готовился к этому делу тщательно. Спустился с крыши вдоль линии лоджий по той стороне, которая была не видна наблюдателю, влез к ней, одетый во все темное. Он знал, что наблюдение ведется периодическое, что никто постоянно у приборов не торчит. А когда движение в квартире засекли, он, оказывается, уже собирался уходить.

– И как он вышел из подъезда? Или опять полез на крышу?

– Представь себе. У него готов был замок, который не запирался. Этот замок давно уже висел на двери, ведущей на крышу. Оперативники определили, что он спустился через шестой подъезд, предварительно переодевшись в цивильную одежду. Ну а там уже спокойно вышел. Одежду нашли, веревку тоже. Собака след, естественно, не взяла.

– И какова была цель столь тщательно продуманной и подготовленной операции? – спросил Орлов.

– Вот тут ты прав, – вынужден был согласиться Гуров. – Вот тут ты не в бровь, а в глаз попал. Не было цели. Или была, но мы ее еще не поняли. Он пробыл у нее час, и это совсем не похоже на встречу двух людей, которые друг друга любили, а потом расстались на десять лет. Ни жарких объятий, ни признаний и покаяний. Ничего! Он битый час бубнил ей, не давая вставить ни слова, как он зол, как обижен, как его предали, бросили и что ему пришлось по этой причине пережить.

– И ради этого он огород городил? – укоризненно посмотрел на сыщиков Орлов. – И вы, два матерых полковника, не понимаете поведения этого мальчишки?

– Понимаем, – попытался заступиться за друга Крячко. – Есть у нас версия. Мы считаем, что он все это проделал с четким расчетом.

– Ну так посвятите меня в свои умозаключения! Черт знает что, убит один полковник, убит второй полковник, угрозы сыпятся уже генералам, а он лазит к бабам в окна и в ус не дует. Вы хоть представляете, что мне приходится говорить у начальства, когда меня там допрашивают с пристрастием. Одно спасение – планы работы Станислава. Что-что, а это он умеет делать – убедительно написать документ.

– Без этого тоже нельзя, – спокойно возразил Крячко, нисколько не обидевшись, – без этого вообще работать не дали бы. А что касается Рубича, то дела обстоят еще хуже, чем ты подозреваешь.

Орлов замер на месте. Гурова и Крячко он знал уже столько лет, что мог заранее предсказать, кто из них в какой момент как себя поведет. И что у них не бывает безвыходных ситуаций. Оба полковника были достаточно опытными оперативниками. И если последовало такое вот заявление, относиться к этому придется серьезно.

– Ну? – коротко бросил он.

– Мы со Станиславом убеждены, – снова заговорил Гуров, – что вся эта эскапада с посещением Анастасии Ухановой рассчитана как раз на нас. Да-да! Он пытается зачем-то показать нам, убедить нас в том, что одержим местью и будет мстить обязательно. Это был такой убедительный штрих для нас. А Уханова выступает тут как независимый свидетель его настроения и намерений. Поэтому он ей и слова не дал вставить, распинаясь о своей обиде и о том, как он им всем кишки на кулак намотает.

– Хм! – Орлов покачал головой и прошелся вдоль своей служебной машины, засунув руки в карманы. – Получается, что он либо настолько неадекватен в своем желании всем на свете отомстить, что винит людей, даже близко не имевших отношения к его операции, либо…

– Либо у него есть какая-то иная цель, – с невозмутимым видом добавил Крячко.

– Успокоил, – коротко глянул на него генерал. – Как говорят одесситы: «Либо поезд сейчас уже придет, либо одно из двух».

– Подожди, Петр! – возбужденно продолжал говорить Гуров. – Самое главное в данной ситуации – мы четко установили, что Рубич существует, что он реален, что никто не выдает себя за него. Это уже хорошо, потому что ловить призрака бессмысленно, а живого человека всегда можно поймать за руку. Разберемся, поймем, что он на самом деле хочет.

– Что-то тут не так, ребята, – уже спокойнее сказал Орлов, облокотившись на крышу машины. – Ненормальный в самом деле не будет действовать так расчетливо, так хитро и дерзко. Свихнувшийся человек на какой-то почве, он… ну, мы с вами повидали на своем веку свихнувшихся, чего там говорить. Даже маньяк выглядит хитрым только на первый взгляд, а при определенном рассмотрении его поведения начинаешь понимать, что логика у него хромает. И все маньяки действуют у нас или действовали долго лишь потому, что кто-то из сотрудников сработал на местах плохо.