– Как всегда, – сказал Виктор. – Сунуть под сукно, а через полгода направить отписку, что факты не подтвердились.

– Да, – проговорил прокурор, – конечно. Но тут есть одна, как бы это выразиться, тонкость. Этот Лоскутов является младшим братом другого Лоскутова…

– Ну?

– Может быть, вы не знаете, но этот другой Лоскутов более известен у нас как Чокнутый…

– Ну и хрен с ним.

– Конечно, Павел Викторович, я с вами полностью согласен и все такое, но люди этого Чокнутого в настоящий момент полностью блокировали прокуратуру, так что я даже не могу поехать на обед. А у меня гастрит, Павел Викторович, то есть Виктор Павлович.

– С этого надо было начинать, Евгений Николаевич! – быстро проговорил Логинов. – Как люди Чокнутого себя ведут, агрессивно? Вы начальнику ГОВД уже звонили?

– Нет, пока, слава богу, никаких эксцессов. А начальник ГОВД сразу выслал патрульные машины, но они даже не могут подъехать, вы понимаете? Людей Чокнутого тут человек тридцать -сорок и десятка два машин. У милиции недостаточно сил, вы понимаете? В общем, начальник ГОВД посоветовал мне посоветоваться с вами.

– Очень мудрый совет. Значит, так, Евгений Николаевич. Можете не волноваться, если сунется этот адвокат, говорите, что вы знакомитесь с материалами. А мы пока что-нибудь придумаем. До встречи.

– Вы уже знаете насчет прокуратуры? – влетел в кабинет Кабанов. – Я немедленно звоню генералу Кравцу!

– А Кравец-то чем поможет? – удивленно спросил Виктор, поднимаясь.

– Нет, ну… тогда вооружаем людей?..

– Сейчас посмотрим. Дежурный! Свяжитесь по рации с «альфовцами» и спросите, где они находятся.

Стараясь не смотреть на нервно потиравшего руки Кабанова, Логинов прикурил очередную сигарету и негромко сказал Захарову:

– А ты пиши, капитан. Чего уставился? Работа у нас такая.

– Товарищ подполковник! «Альфовцы» находятся в десяти километрах от города!

– Вот и славно. Передайте, пусть сразу жмут к прокуратуре. Только объясните подробно, как проехать, чтобы не заблудились. Где там поблизости можно припарковаться, чтобы не бросалось в глаза?..

– У кафе «Сказка», на Пролетарской…

– Передайте: место ожидания – кафе «Сказка». Какой у них транспорт?

– Три микроавтобуса. «Форд» и два «Дженерал Моторс».

– Лады. Я к ним сам подойду. Все, капитан, я поехал, занимайся. Если что-то экстренное, свяжешься по рации с «Опелем».

Выйдя из кабинета, Логинов энергичной походкой направился в конец коридора, где отвели комнату прибывшим из области оперативникам.

– Товарищ подполковник! – едва поспевая за Виктором, засеменил сзади слегка растерявшийся Кабанов. – Так людей вооружать или нет? На всякий случай…

– Разве что на всякий случай, – оглянулся Логинов. – Не нужно. «Альфа» с вашими щенками быстро разберется.

– А-а… если…

– «Если» не будет. Идите работать.

– Есть.

– У кого ключи от «Опеля»? – спросил Виктор, заглядывая в комнату сотрудников областного управления.

– У меня, – поднялся оперативник с курчавыми волосами, самый молодой из прибывших…

– Давай, – кивнул Логинов.

– Да, но… – проговорил курчавый, вопросительно оглядываясь на майора, сидевшего за столом в углу.

Тот кивнул, и ключи с брелоком оказались в руке у Виктора. Выйдя на крыльцо, он выбросил окурок в урну, легко сбежал по ступенькам и направился к приоткрытым воротам заднего двора управления.

Меч на воротах формой напоминал турецкий ятаган, а щит – гладильную доску. Логинов подумал, что тот, кто ваял из железа эти украшения, явно страдал косоглазием, и потянул на себя створку ворот.

Посреди двора стояла искореженная кабановская «Волга», а вокруг нее с самого утра бродил под моросящим дождем в расстроенных чувствах Михеич. В этот момент, скорбно вздыхая, он как раз заглядывал под сплющенный передок.

– Отец! – позвал Логинов, подбрасывая в руке ключи. – Поехали! Я нашел тебе новый аппарат. Машина – зверь!

– Кабы знал, я б штаны новые надел, – проговорил Михеич, подходя к «Опелю». – На ем-то и ездить страшно, а ну где царапнешь.

– Не дрейфь, отец, – успокоил водителя Логинов, усаживаясь на сиденье. – Все оплачено нашими бескорыстными налогоплательщиками. Если они другим миллиарды прощают, то тебе какой-то вшивый джип как-нибудь тоже простят. Давай, жми в конец Пролетарской, а то у прокурора не ровен час гастрит разыграется…

– А че с ним такое, захворал никак?

– Да с ним-то ничего. У бандита вашего – Чокнутого – крышу сорвало. Сейчас будем ставить на место.

За пять минут Михеич приноровился к новой машине и без устали ахал от восторга. Логинов не обращал на него внимания, прокручивая в голове возможные варианты операции. С самого начала он склонялся к наиболее жесткому способу урезонивания зарвавшихся бандитов. Все зависело от конкретной обстановки на месте. Главным образом от того, находились ли в непосредственной близости посторонние и сколько.

– Тут потише, отец, – сказал Логинов, когда они приблизились в самом конце Пролетарской к месту, где в нее упирался Планерный переулок. – Вот так.

Прокуратура Ипатьевска располагалась в одноэтажном особняке старинной постройки. Переулок был тихим и уютным. Напротив этого здания, за каштановыми деревьями и высоким забором, виднелась глухая стена такого же старинного дома. На карте территория за забором была обозначена как «воинская часть», а что там сейчас в действительности, сказать было трудно.

Собственно, Логинова это и не интересовало. Главное, что подходы и подъезд к особняку с этой стороны были наглухо перекрыты. Прямо на тротуаре перед прокуратурой бок к боку стояло около десятка машин. Три или четыре из них были украшены табличками с «шашками» на крыше. Проезжую часть перегородили машины покруче. Логинов хмыкнул, посмотрел на приткнувшийся на углу милицейский «уазик» и повернулся к Михеичу:

– Давай, отец, посмотрим, что с той стороны.

– Эт мы мигом, – кивнул посерьезневший водитель и немного позже, уже поворачивая, спросил: – Это што ж получается? Эти антихристы, значить, средь бела дня уже обкладывають прокуратуру. Куды ж это мы пришли?

– В светлое будущее, отец. К истинной демократии.

– Да на хрена нам така демократия? Уж и из дома страшно выйти, того и гляди – по голове дадуть железкой али еще чем. Что ж это такое, товарищ подполковник?

– Да не расстраивайся, отец, – задумчиво проговорил Логинов, когда «Опель», повиляв по кривой улочке, приблизился к Планерному переулку с другой стороны. – Демократия, как сказал поэт, должна быть с кулаками. Понял?