Здесь тихо, одиноко. Здесь можно погрузиться в свои мысли и забыть обо всем.

Я находилась на самом высоком и широком холме – своими размерами он выделялся среди остальных и ближе всего находился к лесу. Это уже не тот редкий лесок у реки с несколькими деревьями, расставленными как на шахматной доске – это иссиня-черное запретное место, заповедник. Там не встретишь следа человека и едва ли наткнешься на домик лесника. Лес погряз в тени еловых колючек, впивающихся друг в друга медленной, но безостановочной силой. Это была моя могила.

Я слышала свой крик – эхом он вырывался из самой чащи, задерживаясь на каждом стволе дерева, оставляя на багрово-коричневой коре частичку себя, и высвобождаясь, летел вместе с ветром в мою сторону, погружая меня в полное отчаяние.

Я слышала чье имя я так надрывно кричала в темноту, но не слышала, чтобы тот, кого я звала, отвечал мне.

Я ощутила глубокую кровоточащую рану в груди – в том месте не было боли, только непонятная слабость.

Она сквозила и я решила заткнуть ее пальцем. Рука погрузилась в мягкую разорванную плоть, которая обжигала ледяной прохладой. Кисть полностью вошла в распахнутую грудь и нащупала сердце – оно как черствый кусок хлеба уперлось в ладонь и неподвижно остужало мою руку. Оно не билось. Я умерла? Значит можно полететь – расправив руки, словно крылья, я с разбегу прыгнула вниз и парировала вдоль пологого спуска холма, в низовье которого стоял богом забытый, да и людьми тоже, колодец.

Это место напоминало древние раскопки заюрощенных храмов– только каменный глыбы лежали горизонтально. Я пробралась по твердой окоченевшей земле в самый центр каменного шедевра и вышла к колодцу.

Когда он был сооружен, никто не знал. Люди жившие на Каменке просто говорили – этот колодец был здесь всегда. Каркасом служили мелкие неровные камешки, которых было бесчисленное количество в самой реке. Наверное тот, кто строил его – носил материал прямо с Каменки, затем перемешивал его вместе с глиной, цементом и еще какой-то черной штукой. Колодец был круглым, но неровным, толщина по окружности местами отличалась. К тому же, он был слегка перекошен. Наверное, все дело во времени. Он здесь простоял слишком долго.

Подойдя ближе, я отчетливо услышала плачь – уперевшись в основание колодца сидела старушка. В одной руке она держала скорее посох чем палку, вторая рука была сжата в кулак. Мое тело словно подплыло к ней и женщина, заметив меня, привстала.

– Ты здешняя? – Едва различимо спросила старушка, обнажая голые десна. На вид ей было не меньше ста лет – ни единого зуба, морщинистое лицо, больше похожее на засохшее яблоко. На ней было ослепляющее белое платье, которое полностью прикрывало руки до запястья и по длине заканчивалось на щиколотках. Если бы она не выглядела так некрасиво, я бы подумала, что это ангел.

– Нет, – ответила я, осознавая, что мой голос звучит как-то странно, будто я нахожусь в глубоком закрытом пространстве – как на дне большой пустой банки.

Я так и поняла, – проговорила она сухо, – здешние сюда не суются, и зря. – Она повернулась к колодцу и опять зарыдала как скулящий щенок. – Здесь самая чистая вода, я прохожу каждый день несколько километров, чтобы набрать ее, я живу в том лесу – и она показала на мрачный еловый лес.

– Почему же вы плачете? – Спросила с сочувствием в голосе я.

– Сегодня я не смогу набрать воды, – призналась она, – она испорчена.

Я заглянула в колодец и увидела, что в самом низу в воде что-то большое и скрюченное плавает в воде, ударяясь о стенки колодца.

– Что это? – Спросила озадаченно я, обращаясь к старушке.

– А ты получше посмотри, – ответила она могильным голосом, будто я уже успела перед ней в чем-то провиниться.

Я нагнулась ниже и увидела белое окоченевшее тело – на дне колодца плавала девушка. В этом тесном пространстве, она едва помещалась – мокрые волосы, соломой покрывали черную как сажа стену колодца, ноги были оголены, бордовое платье задралось и закрыло ее лицо.

– И давно она здесь? – Спокойно спросила я, не удивляясь увиденному.

– Она пока не там, – ледяным голосом, обжигая мой слух, ответила старушка, – ее еще не сбросили.

– Вот, – старуха повернулась ко мне и тыкнула своим посохом мне в грудь, – смотри, – произнесла она и разжала свой кулак. Я устремилась взглядом на ее ладонь – то, что я увидела напоминало кусок липкой черной водоросли.

Женщина переложила мне его в руку. Водоросль зашевелилась, и меня слегка передернуло.

– Раньше колодец очищали пиявки, но даже они не хотят пить ее кровь.

Я взглянула еще раз на водоросль – это была пиявка, она извивалась в моей ладони, становясь то толстой и короткой, то длинной и тонкой как спица.

– Почему она не кусает? – Озадаченно проговорила я.

Старушка кивнула на колодец и шепотом произнесла:

Она ведьма. Отрава для этого мира…даже пиявки брезгуют…

Алекс появился через час, как и обещал. Видение было настолько отчетливым, что когда он подошел, у меня затряслись руки.

– С тобой все в порядке? – Тихо спросил он, обращаясь ко мне. Не дождавшись ответа, Алекс недовольно впился глазами в Артема.

– Мы просто беседовали, брат – спокойно отвертелся бугаи.

– Я хочу домой, – еле слышно сказала я.

– Хорошо, мы сейчас тебя отвезем, – ответил Алекс и заплатил за счет.

Мы вышли из кафк и устремились к красной машине Артема.

– Если хочешь, я могу остаться с тобой. – Произнес Алекс, когда мы подходили к двери моей квартиры.

– Нет, я хочу побыть одна.

– Ладно, мы приедем вечером – будь паинькой и никуда не выходи.

Я опять ничего не ответила. Я даже боялась посмотреть ему в глаза.

– Лара, даже если ты и выйдешь – я об этом узнаю, тебе убежать от нас! – На последнем слове он рассмеялся, но глаза остались неподвижны.

– Я в этом не сомневаюсь, – грустно призналась я и открыла дверь.

– Если твоя подруга захочет навестить тебя, мы появимся раньше чем она, так что не переживай. – Он поцеловал меня в лоб и удалился.

Глава 8

Я осталась одна – наедине со своими страхами и переживаниями. Впервые моя небольшая, светлая и уютная, сочная в цветовой гамме квартира не казалась такой безопасной. Ничто не остановит их – ни стены, ни моя мама, ни мои просьбы, ничто…

Лара, соберись! Тебе предстоит долгий и трудный день! Я мысленно пыталась настроить себя на какие-то действия.