– Я хочу найти котенка, – объяснила Ишрак. – Не мешай мне.

– Ты с ума сошла? Что за котенок?

– Котенок Фрейзе, – ответила она. – Фрейзе носил его в кармане.

– Он наверняка спустился.

– Надо проверить.

– Именно сейчас?

– Я только что о нем вспомнила, – парировала Ишрак.

– Господи! – Лука вдруг разозлился из-за того, что она тревожится о каком-то котенке, когда в Пикколо полно родителей, лишившихся детей. – Кому сейчас нужен котенок, Ишрак? Вокруг – десятки людей, которые рыдали, пока не заснули. Столько детей погибло в одну минуту, а ты беспокоишься о котенке!

Ишрак молча поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы.

– Снаружи – тьма кромешная, – предупредил ее Лука. – Упадешь и сломаешь шею.

Он протянул руку, намереваясь ее остановить, но Ишрак оттолкнула его и начала карабкаться по ступеням. Доска с набитыми планками оказалась прочной, но Ишрак поднялась по ней по-кошачьи, на четвереньках. Увидев черную крышу на фоне чуть более светлого неба, Ишрак быстро забралась на самый верх и оседлала конек. Стиснув черепичные скаты коленями, она ощущала их острые края сквозь тонкую ткань сорочки. Услышав собственное шумное дыхание, Ишрак поняла, что боится. Подняв голову, она взглянула на трубу. Конечно, никакого котенка там не оказалось. Девушка прикусила губу. Значит, скоро ей придется спускаться вниз. Неужели она рисковала совершенно впустую?

– Киска? – обратилась она к темным крышам Пикколо и посмотрела на дома, исковерканные морем, и дворы, засыпанные щебнем и мусором. – Киска!

Тихое мяуканье ответило ей от основания трубы – там, где черепица нагревалась от дыма горящего очага.

Маленькая тень отделилась от крыши, и Ишрак различила очертания котенка.

Мгновение спустя зверек неуверенно заковылял к Ишрак по узкому коньку крыши.

– Киска? – повторила изумленная Ишрак.

Он приблизился к ее протянутой руке, и она взяла его, как кошка-мать – за шкирку позади тоненькой шейки – и прижала к себе локтем. Зверек сдавленно мяукнул – ему было неудобно, но Ишрак не ослабила хватку. Она не хотела, чтобы котенок упал вниз и разбился. Пригнувшись она начала слезать с крыши, аккуратно нащупывая ногой лестницу. А потом медленно, ступенька за ступенькой, спустилась в спальню.

Лука обхватил ее за талию и поставил на пол.

– Он у меня, – заявила Ишрак.

Впервые за долгое время она услышала в его голосе смех.

– Ты свихнулась, – сказал Лука. – Что за нелепый поступок! Ничего более глупого я в жизни не видел!

Но он не отпустил ее, и на некоторое время она привалилась к его обнаженной груди. Она ощущала тепло, исходящее от него, и чувствовала, как его мягкие волосы щекочут ее кожу.

– Мне было ужасно страшно, – призналась она.

Он склонил к ней голову. Жар его тела согревал ее, и они оба замерли. На миг она позволила себе думать, что возможно все, и не стала отстраняться.

Лука заставил ее встать ровнее и, отступив на шаг, разжал руки.

– Собираешься его отпустить? – спросил он.

– Отнесу на кухню и дам молока, – ответила Ишрак. – Пусть котенок отдохнет. Если бы мы не увидели его бегство, то не догадались бы о том, что произойдет. Мы обязаны ему нашими жизнями.

Лука взял ее за руку и провел через комнату, полную спящих мужчин.

– Странно, – произнес он, тихо прикрыв дверь. – Удивительно, что именно котенок предупредил нас об опасности.

Оказавшись на кухне, котенок принялся вырываться. Ишрак бережно поставила его на пол. Зверек тряхнул головой, явно выражая свое недовольство Ишрак, и принялся вылизывать задние лапки. Покончив с этим, он отыскал самый теплый уголок в коробе для дров, который стоял у очага, и уснул.

– Был один философ, – проговорила Ишрак, думая о своем обучении. – Ох! Не могу вспомнить, как его звали. Элиан, кажется… Он говорил, что лягушки и змеи чувствуют, когда должно произойти землетрясение, и вовремя вылезают из своих жилищ.

– А как они узнают? – поинтересовался Лука. – И почему?..

– Не помню, – ответила она. – Я читала книги этого мыслителя в мавританской библиотеке в Испании. Остальное вылетело у меня из головы.

Они вместе поднялись по лестнице к дверям спален.

– Почему тебе так важно было его спасти? – прошептал Лука, чтобы не разбудить остальных и, разумеется, не потревожить сон Изольды. – Ведь вокруг столько вдов и матерей, лишившихся детей! Ты не сентиментальна по отношению к животным. И ты сильно рисковала, Ишрак!

– Наверное, именно потому, что было так много потерь, – произнесла она. – Мы не спасли детей, не уберегли половину городка. Мы явились сюда со всей нашей ученостью и твоим заданием разобраться в знамениях, однако ничего не понимали. А когда волна нахлынула на Пикколо, мы растерялись и оказались бессильны. От нас никакого толка не было. Мы даже сами себя не спасли. Мы потеряли Фрейзе, хотя он один понимал, что творится. Но в конце концов я нашла его котенка.

Лука взял ее за руку и сжал пальцы Ишрак.

– Доброй ночи, – еле слышно сказал он. – Господь да благословит тебя за твой поступок. И благословит тебя Господь за то, что ты думала о Фрейзе.

Он приподнял ее руку, нежно прижался губами к середине ладони и ласково согнул ее пальцы, словно пряча след своего поцелуя.

Когда его рот прикоснулся к ее руке, Ишрак закрыла глаза.

– Доброй ночи, – прошептала она, крепче притискивая пальцы к тому месту, где еще секунду назад были его губы.

* * *

Утром они вчетвером (Ри следовала за Изольдой упрямой рысцой) направились в церковь. Они собирались помочь измученному священнику и церковному прислужнику записывать сведения о пропавших детях, чтобы вывесить список в дверях.

Листки бумаги трепетали на ветру, именуя детей, которые, возможно, больше никогда не появятся дома. Казалось, они взывали к родителям, которые уже не обретут своих отпрысков. Длинная очередь ждала возможности исповедаться, и в храме сгустилась гнетущая атмосфера смерти – она накрыла весь Пикколо, как грозовая туча.

Люди постоянно прибывали. Они медленно входили в калитку в северной стене городка, разыскивая детей, присоединившихся к Иоганну. Отцы и матери надеялись, что именно их ребенок уцелел и выжил после потопа. Затем они останавливались и оцепенело смотрели на мешанину из грязи, воды и досок, которые скопились на рыночной площади. Возможно, люди до сих пор не могли поверить, что злобный прилив добрался до самого центра Пикколо – и отступил, оставив позади себя хаос и разрушение.

В капелле Девы Марии лежали приготовленные к погребению детские тела. Мрачный Лука и суровый брат Пьетро занимались описанием одежды, цвета волос, возраста и особых внешних примет, чтобы отцы и матери сумели опознать своих детей. Заглянув в каждое посиневшее бледное лицо и отметив каждый отсутствующий зуб или веснушчатый нос, они уступили место трем знахаркам. Женщины зашили тела в новые саваны и переложили по два трупика на грубые носилки, чтобы их можно было отнести за городскую стену и похоронить.