~ ~ ~

Кирстен быстрыми шагами шла к собору Августинцев. Очень пьяный бизнесмен раскачивался, держась за дверцу «БМВ», и во все горло распевал «Девушка из Голуэя».

В последний раз я слышал эту песню, когда Стив Эрл пел ее со сцены Городского зала. Парень подшофе нажимал на клаксон в такт песни: раз, бип, два, бип, ик.

Вроде того.

Он казался безоблачно счастливым.

Меня едва не перекрутило от зависти. Я сглотнул и крикнул:

— Кирстен… Господи.

Я нагнал ее в конце Баттермилк-лейн. Она сказала:

— Терри крикнул «шлюха», когда я уходила, и плюнул.

— Бог мой.

— Я посоветовала ему остыть, если он не хочет заработать инфаркт.

Кирстен остановила такси и посмотрела на меня:

— Поедете?

— Конечно.

Водитель такси поведал нам, почему народ отверг договор в Ницце, и закончил вопросом:

— Не можем же мы позволить Европе помыкать нами, верно?

Никто ему не ответил. Кирстен сказала таксисту, куда ехать, и он тут же пустился в обсуждение датчан. У дома Кирстен выскочила из машины, крикнув мне:

— Заплатите ему.

И скрылась в доме.

Пока я шарил по карманам в поисках денег, водитель оглядел дом и заметил:

— Неплохо устроился, приятель.

— Я здесь в прислугах.

Он подмигнул:

— Эти курсы по найму — сила.

И такси, взвизгнув шинами, сорвалось с места. Я вошел в дом. Кирстен нигде не видно. Сверху послышался крик:

— Я в душе, чувствуйте себя как дома.

Я попытался.

Нашел бар, виски, налил себе, плюхнулся на диван.

На столике разбросаны книги, в том числе Джеки Коллинз, Элис Тейлор и Мейв Бинчи.

И — только подумайте! — великолепный, изящный том под названием «Легенда о святом пропойце» Йозефа Рота. В переводе Майкла Хофманна.

Я невольно поинтересовался.

Прочитал на клапане:

Издано в 1939 году, в год, когда автор умер. Как и Андреас, герой книги, Рот допился до смерти в Париже. Но это вовсе не автобиографическая исповедь.

Я сказал вслух:

— И слава Богу.

И закурил сигарету. Пепельницы нигде не видно. Начал читать дальше:

Это мирской рассказ о чуде, о том, как непутевому Андреасу, долгое время жившему под мостами, выпало несколько счастливых шансов, на короткое время переместивших его на другой уровень существования. Новелла невероятно динамична и остроумна, несмотря на грустное содержание.

Напечатано издательством «Гранта». Я слишком стар — или что? Я помню, как Билл Балфорд начал издавать журнал и написал книгу «Среди головорезов».

Она должна быть обязательной для полицейских, имеющих дело с футбольными хулиганами.

Мне пришло в голову стащить книгу. Просто сунуть ее в объемистый карман предмета 8234 и все. Я положил книгу обратно на стол.

Вошла Кирстен, вытирая волосы полотенцем. Босая, в коротком шелковом кимоно. Женщины в таком виде всегда меня волновали. Этакая ненавязчивая интимность. Мне редко сейчас приходится такое видеть, это наказание за мою искусственную изоляцию. Я смотрел с удовольствием. Она взглянула на книгу:

— Спереть не захотелось?

— Что?

— Да знаю я тебя, Джек Я и сама ее таким способом заимела.

Кирстен прошла к бару и принялась готовить себе выпивку, тихо что-то мурлыкая. Господи, как же она фальшивила. Тем не менее мне послышалось что-то знакомое. Я спросил:

— Что за песня?

— Не знаю. Ее постоянно передает станция, транслирующая программу лучших песен прошлого.

Я сообразил и сказал:

— Господи, конечно, Кевин Джонсон.

— Кто?

— «Рок-н-ролл, я отдал тебе лучшие годы своей жизни».

Бутылка «Столичной» замерла в воздухе. Затем Кирстен повернулась ко мне:

— Исповедуешься?

— Это название песни.

— Мне нравится.

— Там есть строчка, которая подводит итог всей моей служебной карьеры в полиции.

— В чем дело, Тейлор, с чего это ты зациклился на прошлом?

Я проигнорировал ее замечание, продолжая гнуть свое:

— Не помню точно, но что-то вроде: «Пытаясь сыграть соло в чужом оркестре».

Кирстен налила себе водки, сделала внушительный глоток и заметила:

— Это про тебя… ты ведь диссидент.

Я порылся в кармане и предложил:

— Хочешь попробовать «жидкость Е»?

— А… наказать хочешь, извращенец.

Я показал бутылочку и предупредил:

— С этим надо быть осторожным.

У Кирстен заблестели глаза, и она сказала: