class="p">— Синьор, мы ищем человека, который мог бы работать на винограднике, где производят Амароне, либо быть его владельцем. Насколько мы понимаем, виноград Амароне наиболее успешно выращивают в районе к северу от Венеции.

— В регионе Венето, — с нажимом поправил Менегетти. — Он очень большой. Вы говорите о провинции Верона, в которой вы сейчас находитесь. Там военные из вашей страны, прекрасная леди, трудятся, уничтожая друг друга и мой бизнес. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Так что насчет имени?

— Мы надеялись, что оно вам известно, — сказал Мэтью.

Менегетти несколько секунд смотрел на него, голубые глаза на загорелом лице были холодными и внимательными.

— Вы хотите вести дела за моей спиной? Зачем вам этот человек? Как делец, имеющий контракт со всеми этими виноградниками, я имею право услышать правду.

— Это личное дело, и оно не имеет никакого отношения к виноделию, поверьте.

— Все бы сказали именно так, — насмешливо улыбнулся Менегетти. — Молодой англичанин, испанка и вояка приходят сюда и выспрашивают имя. Что я должен думать?

— Что нам важно найти человека, которого так зовут, — ответил Мэтью. — К сожалению, это все, что мы можем вам сказать. Тем не менее… — он замялся, раздумывая, стоит ли разыгрывать эту карту, — тем не менее, мы можем предложить награду, если вы…

— Прекратите нести чушь! — голос Менегетти прозвучал, как удар твердой гранитной плиты о податливую землю. — Я не какой-нибудь мальчишка из магазина, которому можно бросить монетку-другую!

— Я не хотел проявить неуважение, — поспешил исправиться Мэтью. — Но раз уж вы, как мы все понимаем, являетесь самым выдающимся экспертом по винам в городе, то…

— Прекратите эти гнусные разговоры, — вновь перебил его Менегетти. Однако его ярость казалась Мэтью показной. Похоже, небольшая лесть все же принесла свою пользу, судя п тому, как он барабанил пальцами по столу.

— Я не знаю этого имени. Однако… да, я лучше всех разбираюсь в винах и виноградниках, это правда. — Он открыл верхний ящик стола и достал чистый лист бумаги. Кончик одного из перьев окунулся в чернильницу. — Как пишется это имя?

Камилла подсказала, и Менегетти записал.

— Я спрошу у своих источников. Где вы остановились?

Камилла ответила, и он снова записал.

— Эта гостиница очень милая. Похоже, у вас есть деньги.

Пока настроение Менегетти не успело снова испортиться, Мэтью добавил:

— Могу ли я спросить еще кое-что? На скольких виноградниках в этой провинции производят Амароне?

— На шести. В нескольких милях отсюда. Насколько я знаю, два из них были разрушены солдатами. Там сражались голландцы и французы.

— И вас не затруднит показать нам, как добраться до этих виноградников?

— Я покажу, — быстро ответил Менегетти. Нахмурившись, он нарисовал на бумаге круги, как будто они помогали ему прийти к определенному решению. Когда он снова посмотрел на Мэтью, на его лице появилась улыбка, пусть уже и не такая лучезарная. — Я верю, когда вы говорите, что не хотите меня ограбить. Вы выглядите… как бы это сказать? Искренним? Вы проделали долгий путь, чтобы найти этого человека, что бы он для вас ни значил. И я найду его для вас. Попрошу свою помощницу завтра принести в вашу гостиницу карту, чтобы показать вам дорогу. Вас это устроит?

— Да, я был бы вам очень признателен.

Менегетти встал, Мэтью и Камилла тоже, потому что встреча подошла к концу.

— И пусть никто никогда не говорит, что Оттавио Менегетти — неразумный человек, — сказал торговец. — Я делаю это ради англичан. Синьор Корбетт, не так ли? Расскажите всем в Лондоне, как хорошо здесь с вами общались. Может быть, вы расскажете в лондонских тавернах, как вам нравится итальянское вино?

— Буду рад отблагодарить вас за помощь таким способом.

— Ах, мне было приятно вам помочь! Всего доброго!

Виноторговец вернулся в свое кресло, и посетители ушли.

***

Через десять минут — этого времени было достаточно, чтобы все трое успели покинуть здание, — Менегетти снова встал и посмотрел на листок бумаги в своей руке, на котором было написано имя. Он потянулся к перу и подписал имена молодого человека и женщины. Камилла… кажется, испанка.

Он подошел к вешалке, снял свою кремовую треуголку с ястребиным пером и надел ее, слегка сдвинув набок. Выйдя из кабинета, он спустился по лестнице и в вестибюле обратился к молодой женщине за стойкой:

— Меня не будет до конца дня. — Его голос был напряжен. — Если будут еще посетители, отправляйте их к Бернарди.

Помощница кивнула и тихо спросила

— Я увижу вас сегодня вечером?

— Если получится.

Он сложил бумагу и убрал ее в карман пиджака, глядя из-под опущенных век на помощницу. Она начала утомлять его.

Не сказав больше ни слова, он отвернулся от ее полного надежды лица и вышел из здания, быстро направившись на север в своих очень дорогих сапогах из крокодиловой кожи до колен, привезенных из Египта. Он шел по оживленным улицам как можно быстрее. Он ненавидел потеть, поэтому старался сохранять приемлемый для этого темп в этот жаркий день.

Перейдя мост Видаль, Менегетти продолжил путь на северо-восток, через канал делла Верона на улице Калле-дель-Кристо, мимо многочисленных цветочных палаток и ателье. Он беспокоился, что слишком поспешно предложил карту, но ему нужно было вывести их из кабинета.

Заметят ли это? Женщина с пронзительными зелеными глазами внушала ему страх. Казалось, она смотрит прямо ему в душу.

И все же он продолжал путь. Оттавио Менегетти был осторожным человеком, и подобные вещи беспокоили его, как заноза в простыне.

Вскоре он добрался до небольшого изысканно оформленного магазина, в витринах которого были выставлены платья розового, фиолетового и бледно-зеленого цветов. В нижней части одной из витрин была выведена изящная белая надпись «Синьора Бонакорсо».

Войдя внутрь, Менегетти застал хозяйку в демонстрационном зале тихо беседующей с одной из своих старых клиенток в высоком парике. Они стояли очень близко друг к другу. Пожилая клиентка вздыхала и цокала языком.

Когда маленький серебряный колокольчик над дверью возвестил о приходе Менегетти, леди Бонакорсо тут же прижала палец к своим накрашенным рубиновой помадой губам, как будто секреты и интриги, которые она умело выведывала у клиентки, никогда не должны были быть раскрыты. Но если они подходили для шантажа, то в течение часа должны были попасть в более высокие