И она вскочила, собираясь ополоснуть ладони.

— Ну что, я прав? — прошептал Рейзо, как только Дэша отошла достаточно далеко.

Финн пожал плечами.

— С ней что-то не так, без сомнения, — признала Энна.

— Я знал!

— Нет-нет, я имею в виду что-то другое… Фу, жаль, что я так плохо знаю слово ветра. Изи сказала бы наверняка. Не думаю, что она мастер огня. Хотя жар вокруг нее ощущается как-то иначе… Но ничто мне не подсказывает, что она мастер слова. С чего ты…

— Да как ты могла этого не заметить? От одного звука ее голоса у меня сжимается что-то в груди и к лицу приливает жар, а во рту пересыхает, когда она рядом. Все совсем плохо. Мне довольно ее увидеть, и я уже думаю: «Чего бы ей хотелось? Что я могу для нее сделать?» Без сомнения, она имеет надо мной какую-то власть, а в чем еще может быть дело?

Повисло тяжелое молчание, а затем Энна прыснула. Финн улыбнулся собственным ботинкам.

— Ну что, что? — отчаянно завертел головой Рейзо. — Что я упустил?

Энна закатила глаза:

— Это щекотливая тема, а я, если честно, редко оказываюсь на высоте, когда речь заходит о щекотливых вопросах. — Она встала и потянулась. — Пойду-ка я помогу Дэше отмыть руки от сока. Финн, ты не разберешься?.. — добавила она, кивнув на Рейзо.

— В чем дело? — спросил тот, как только Энна ушла. — Если вы с Энной с самого начала знали, что Дэша — наш враг, и держали меня в неведении забавы ради…

Финну явно не хотелось отвечать, и он все водил пальцем у себя под воротом, как будто рубаха царапала ему шею.

— Просто… тебе не приходило в голову, Рейзо, что, возможно, то, о чем ты говоришь, происходит не потому, что она мастер слова, но, может быть, ты сам, ну, ты понимаешь… — пробормотал он и пристально, не моргая, уставился на друга.

Рейзо готов был лопнуть от нетерпения, потому что он ничего не понимал, а эта игра уже становилась занудной, и… и внезапно он понял. Мысль обрушилась на него, словно пожар — на пшеничное поле осенью. Его лицо запылало, и он небрежно покачал головой, как будто так и не понял, и тут же пожалел об этом, поскольку Финну пришлось произнести это вслух:

— …влюблен в нее.

Голос застрял у Рейзо в глотке. Он закашлялся.

— Я… хм, это всего лишь… то есть…

— А я нашла еще один у себя в седельной сумке! — объявила Дэша, возвращаясь к ним с инжирно-яичным пирогом в руке.

Энна шла следом, и, какое бы выражение ни изобразил Рейзо на лице, увидев его, она отвернулась и сложилась вдвое от хохота.

— Все в порядке? — забеспокоилась Дэша, переводя взгляд с одного спутника на другого. — Что я пропустила?

— Разве ты не слышала? — удивился Рейзо с некоторым нажимом в голосе. — Энна только что пустила изрядные ветры. Это было грубо, Энна-девочка, и ни капельки не смешно.

Финн коротко фыркнул, как будто изо всех сил старался не рассмеяться. Хохот Энны резко оборвался, и она в ответ сердито уставилась на Рейзо.

Тот пожал плечами, беззвучно, одними губами, спросив: «Что?»

Лишь когда вся компания верхом пустилась в обратный путь, с Финном и Энной во главе, Рейзо позволил своему вниманию вернуться к Дэше. Та смотрела на море, и ее взгляд терялся там, где горизонт таял в дымке. Когда разговор стих, шелест волн снова пронзил Рейзо, как и в первый раз нашептывая о боли одиночества, напоминая о множестве тайн, которые он хранит. Он решил, что, судя по тому, как Дэша наблюдает за волнами, она бы его поняла.

«Влюблен. Только мне могло так повезти».

Рейзо ворчал себе под нос, пока ставил Пчелку в стойло и брел обратно в казарму. На псарне царила какая-то суматоха, и что-то валялось на земле. Рейзо подумал, что если это еще одно сожженное тело, то он мог бы с тем же успехом перерезать себе горло. Подойдя ближе, он краем уха услышал чей-то разговор.

— Мертв, — рассказывал один человек другому. — Просто взял и умер среди ночи. Даже и не хворал вчера.

Рейзо просочился сквозь толпу и увидел, что на земле лежит крупный коричневый пес.

Спустя четыре дня после гибели пса Рейзо расхаживал взад и вперед перед казармой. Он так и не возвращался в пекарню и до сих пор успешно избегал Пелу, хотя в последнее время все, что он ел, казалось на вкус каким-то не таким. Он надеялся, что виной тому его воображение. Теперь Тысячелетие гудело от сплетен, что двое из людей Ледела дезертировали после последнего праздника. По словам Ледела, они увлеклись идеями движения, именуемого «Манифестом Тиры». И Рейзо подозревал, что с притоком свежей крови эта группа вскоре выползет на свет и ужалит снова.

Ему следовало бы попытаться их выследить. Но как? Они ли сжигают людей? Причастна ли к этому Дэша? И как он сможет это выяснить, не крутясь около нее и не признавшись Энне с Финном, что он и впрямь увлечен ею? Чем дольше он это пережевывал, тем жестче и тверже становилась задачка, и он опасался, что может обломать о нее зубы.

— Привет!

Вздрогнув, Рейзо отступил на пару шагов назад, ударился пяткой о камень и рухнул навзничь. Дэша остановилась над ним, довольная, будто любовалась кроличьим приплодом.

— Я тебя испугала! Никогда еще никого не пугала.

— Разве? — Рейзо вскочил на ноги и принял позу, которая подразумевала, что он совершенно невозмутим и вовсе не беспокоился и, в сущности, готов немедля заняться каким-нибудь мужским делом: поднимать валуны или глотать живых червей. — Ты постоянно меня пугаешь.

— Ты мог бы назвать меня устрашающей? — выгнула она бровь.

— По меньшей мере, тревожащей.

— О, отлично.

Дэша взяла его под руку и направилась куда-то, без труда опрокинув его самообладание на обе лопатки. Но тут Рейзо обратил внимание на то, что ее плечо касается его руки выше локтя и ему виден пробор в ее волосах. Он был выше ростом, чем Дэша. Его походка превратилась в горделивую поступь.

— А куда мы идем?

— На совет. Сегодня они послали за леди Мегиной, а ты оказался первым байернцем, на которого я наткнулась.

— Что-то неладно?

— Не знаю, но, когда глава совета зовет, медлить не стоит.

Уже миновал полдень, когда все байернцы собрались, расселись по экипажам и медленно, с тряской доехали до Центра. Вокруг здания совета спокойно сновали люди, в воздухе разливалось мягкое тепло ранней осени, над головами разверзлось бездонное синее небо. Посол неспешно пересекла площадь, расточая улыбки и приветливо маша рукой. Рейзо чувствовал себя незащищенным и выставленным напоказ и тосковал по покровительству принца.

Стражник у входа в здание совета забирал мечи, кинжалы и пращи. Перед Дэшей в очередь втиснулся какой-то тирианец. Лет примерно двадцати, с короткой стрижкой, в ослепительно-белой мантии. Рейзо принял его за помощника кого-то из членов совета, подзадержавшегося с поручением. Когда стражник спросил его об оружии, он поднял руки, показывая, что не носит меча. У его пояса под луммасом проглядывало что-то более темное, чем белое одеяние, но Рейзо счел это просто складкой ткани.