— Не так давно вы привели сюда мужчину. Высокий, черноволосый, скорее всего, обещал вам помочь в вашем горе, — я не стал тянуть и сразу приступил к сути.

— Не твоё дело, кого и когда я к себе приводила, — глаза Алевтины Тихоновны опасно сузились. — А кто растрепать успел?

— Я свои источники не сдаю, — улыбнувшись, ответил я.

— Всё равно узнаю, — слишком мягко произнесла она. — А ты, Юрчик, чего уши-то развесил? — и она повернулась к Мазгамону.

— Он может вам помочь, — я снова привлёк к себе её внимание. — У того мужика-то не получилось, как я посмотрю.

— Нет, не получилось, — она только головой покачала и опустила руки. — А как заливался! Прямо соловьём. Я, мол, ангел, всё-всё могу сделать… Тьфу, обычный звездобол оказался! Стрекозёл, лишь бы под юбку залезть. А сам… Ни обещание не сдержал, годочки мои прожитые не вернул, и в постели ничего особенного не показал.

— Да ладно! — протянул Мазгамон, уставившись на бывшую бабку так, что глаза стали абсолютно круглыми. Я его в чём-то понимаю, Велиал является отцом суккубов и инкубов. Каким образом он умудрился оставить Алевтину Тихоновну неудовлетворённой⁈

— Все вы, мужики, только языком трепать умеете, — Кольцова снова грозно посмотрела на него. — А как до дела доходит… — она не договорила, только рукой махнула. Мазгамон в это время кусал кулак, чуть ли не целиком в рот его себе запихал. — А чего это ты им интересуешься? Из аристократии вашей столичной мужичок, что ли? Контроль за него ваш поганый взялся? — Кольцова начала наседать на меня. — Так я им ничего не скажу, пусть обратно катятся. Мужик-то неплохой так-то, старательный. Опыта, правда, маловато, но ничего, молодой ещё, наверстает…

— Нет-нет, — замахал я руками, чувствуя, как на глаза выступают слёзы, и что есть сил стараясь на заржать в голос. Настолько сильно унизить Велиала было просто невозможно. Интересно, а перед тем, как он обратно в Преисподнюю отправился, его ввели в курс абсолютно не впечатливших женщину способностей?

— А-а-а, поняла. Пациент твой? Из жёлтого дома сбежал? И как я сразу-то не догадалась! Видела же, что с ним что-то не так, да на речи сладкие польстилась.

— Всё не так, Алевтина Тихоновна. Нормальный он. Ну, почти, — немного подумав, сказал я, пытаясь сберечь остатки гордости Велиала.

— Ну, ладно. Если контроль приведёшь, Денис Викторович, не обижайся, — нараспев произнесла она. — Так чем вы мне помочь решили? Языком также трепать будете?

— Не мы, а Юрчик. Он в Пустошь в грозу с пьяных глаз попёрся, — сказал я, не давая Мазгамону вылезти и всё испортить. — Его там молнией шибануло. Может, ещё чего-то нахватался, я не знаю, не проверял. Но теперь наш Юрчик может чудеса творить. Правда, есть одна маленькая загвоздка. Душа человека в посмертии после такого чуда в Ад прямиком отправится.

Мазгамон выпрямился на стуле и уставился теперь уже на меня. В его взгляде читалось такое…

— Ерунда, Адом меня не напугаешь, я и не собираюсь на Небеса. С моими-то грехами… — Алевтина усмехнулась. — Особенно после того, как Кузьму своего со света сжила, так выход себе в Кущи навек закрыла.

— А Кузьма — это… — открыл было рот Мазгамон. Я не успел его пнуть, но подошёл к его стулу, чтобы он больше ничего не ляпнул.

— Муж это мой, забыл, что ли? — Алевтина Тихоновна бросила взгляд на меня. — Что-то разговорилась я. Детям моим не нужно об этом знать.

— Не скажу, не беспокойтесь. Я не судья, — посмотрев на неё оценивающе, спросил. — За что хоть?

— Изменял он мне всю жизнь, — она вздохнула. — Будто я не знаю, что у Тамарки Гусевой Пашка от него. Зато в постели он был ого-го, не чета всяким там… Но с бабами он спал, а меня любил, только… А, ладно, всё равно не поймёте! Так чем ты мне можешь помочь, ушибленный? — и Алевтина Тихоновна повернулась к Мазгамону. Я же тихонько охреневал. И какие только скелеты не таятся в шкафах жителей обычной деревни!

Мазгамон встал и закрыл глаза, а когда распахнул, они полыхнули алым огнём, а в его руке начал формироваться контракт.

— Что ты хочешь получить в обмен на свою бессмертную душу? — прогремел голос демона перекрёстка, в руках которого сейчас было настоящее всемогущество.

— Верни мои прожитые годы, — твёрдо произнесла Кольцова.

Глаза демона слегка потухли, и он повернулся ко мне.

— Она вообще нормальная? Да через двадцать пять лет сама до нужной степени зрелости дойдёт, — прогрохотал Мазгамон, а я в ответ только плечами пожал.

— Так, стоп! — Алевтина Тихоновна упёрла руки в бока. — Какие двадцать пять лет? Ни на какие двадцать пять лет я не согласна!

— Но это стандартный договор. Больше я не имею права…

— Какие больше, ты совсем того? — и она покрутила пальцем у виска. — Мне бы пару годков ещё пожить, чтобы дела все доделать. Домовину опять же хорошую приготовить, на поминки денег подкопить… Никаких двадцать пять лет! Хочу два года!

— Но я не могу, — Мазгамон растерялся, и тут Алевтина Тихоновна схватила его за грудки и припечатала к стене. Ещё и приподняла так, что его ноги перестали касаться земли. Я, увидев это, попятился.

Ух ты ж, ни хрена себе! На демона перекрёстка в момент заключения сделки не так-то просто повлиять физически, а здесь даже сопротивления не встретила. Почему-то у меня в голову закралась странная мыслишка, что остался жив после инцидента с луком по одной простой причине: я единственный врач в Аввакумово.

— Хорошенько подумай, — проворковала Алевтина Тихоновна, тряхнув Мазгамона, как котёнка.

— Двадцать лет, — прохрипел Мазгамон, косясь при этом на прекрасную грудь, оказавшуюся так близко от него.

— Убью, — ласково пообещала Кольцова.

— Хорошо-хорошо, пятнадцать! Я хотел сказать десять! — заверещал Мазгамон, поняв, что не может вырваться. — Пять! Но меньше я не смогу обеспечить. Иначе сделки не будет!

— Ладно, пусть будет пять, — немного подумав, кивнула Кольцова и отпустила бедного демона. — Но не вздумай обмануть, — и она погрозила ему пальцем.

— Да, приятель, не советую тебе обманывать. И если Алевтина Тихоновна