«СПИД-инфо» и, видимо, не посчитав Андрея перспективным покупателем, шумно перевернула страницу.

Первым делом он подошел, понятно, к розам. Пахнут. Тяжелый запах такой, но не противный. И выглядят ниче. Только… Ну… В общем, это как баба под сорокет. Вроде и красивая, и гладкая – но один хрен с молодой не сравнить.

– Давно их привезли?

– Вчера! – Продавщица мрачно поглядела поверх газеты.

Хризантемы вроде пободрей. Но какие-то они… лохматые, мелкие… Гопота цветуечная.

По ходу, конец фильма.

И тут он увидел еще цветы. Странные: без лепестков. Вместо них был как бы один большой белый лист, который оборачивал, словно крылом, тугой желтоватый пестик.

– Эти как называются?

– Каллы.

Слово колыхнулось, как волна.

Он выбрал семь штук.

– Семь? – почему-то удивилась продавщица.

Вытащила цветы из вазона, обернула целлофаном, а потом, в несколько слоев, – газетами. На боку букета – букета для Полины! – расселась блондинка с голыми сиськами.

– Другой-то нет бумаги?

– Кончилась. Да тебе не все ли равно? Донести ведь только.

Ясно. Про доставку можно не спрашивать. Ладно… Он и сам курьера найдет.

На выходе снова вякнул колокольчик.

⁂

Услышав звук хлопнувшей двери, Полина потянулась над тетрадкой, потерла уставшие глаза. Сейчас чаю попьем… Она еще думала о чае и не принесла ли мама с собой чего-нибудь вкусного – может, кто-нибудь подарил шоколадку? – как вдруг:

– Полина! Полина! – донеслось из кухни.

В кухне оранжевый абажур на витом шнуре тихонько покачивается над столом. Наконец-то при деле бабушкина ваза: гордо искрятся грани старинного хрусталя. Семь белых цветов – семь птиц, сложивших крылья.

– Откуда… это?

Полина заморгала.

– Я думала, тебе. Мальчишка какой-то принес. Может, от пациента?

– Да кто же каллы-то дарит! – Вера Петровна выдернула цветы из вазы. – И ты тоже! На стол ставишь! Надо было сразу выбросить!

⁂

Ольга приехала веселая, энергичная, заряженная тугим и горячим счастьем – «с Костей заявление подали, прикинь?» Бросилась мыть полы. Полина, забравшись с ногами на кровать, жевала булку.

– А у тебя с Андреем как, серьезно?

– Вот, Оля! – Полина поерзала, устраиваясь. – Я давно с тобой хотела поговорить. Понимаешь…

– Ты не кроши давай на покрывало!

– Да не крошу я… Какой-то он… Не могу объяснить. Ты взгляд его видела? Вот Костя твой – хороший, простой…

– Он что, к тебе пристает? – Ольга, с тряпкой в руке, подняла голову посмотреть на сестру.

– Да нет, знаешь. Даже поцеловать не пытался ни разу. – Полина покраснела. – Не могу объяснить… Так-то вроде нормально все. И даже помогает, с соседом тогда договорился – помнишь, я рассказывала, который денег хотел?

– С первого этажа? Я его у дома встретила… – задумчиво сказала Ольга.

Сосед поздоровался, придержал перед Ольгой дверь (чего, кстати, сроду не делал); но в глаза при этом не смотрел, и вообще что-то в нем было странное.

Ладно, не про него речь:

– Слушай, если не нравится, так скажи, чтоб не приходил больше!

Полина рассеянно отломила от булки кусочек.

– Он же обидится…

– Может, ты и замуж за него выйдешь, чтобы не обидеть?

⁂

Андрей пришел на следующий день вечером.

– Собирайся! – сказал с порога. – Сюрприз.

– Андрей, я, ты знаешь…

– Там театр приехал! Настоящий, из Москвы! В ДК всего два спектакля показывают, ну! Я уже такси вызвал, у подъезда стоит!

Полина отступила на шаг, пропуская Андрея в прихожую.

Три года назад или, кажется, четыре они с классом ездили в Ленинград – Петербург еще носил свое временное имя. Там их водили в знаменитый драматический театр, где шел спектакль по Достоевскому. Полина смотрела-смотрела… Кресло еще такое жесткое, неудобное…

– Тебе как? – осторожно спросила потом подругу Наташку.

– Да как? – легко ответила та. – Второй акт я спала, а первый смотрела на лысину какого-то дядьки и думала, что, может быть, это Розенбаум.

А в позапрошлом году их повезли в областной центр – два часа на автобусе. Ехать совсем не хотелось, но сказали: нельзя отрываться от коллектива. Коллектив, усаживаясь на свои места в зале, так шумел и пихался локтями, что к ним вышла женщина в белой блузке и наорала.

Свет погас. На сцене загорелся маленький огонек. Вышел человек в гимнастерке – он казался очень большим, крупнее всех, кто сидел в зале. Закурил. Полина удивилась: разве на сцене можно курить по-настоящему? Но тот человек курил и потом стал еще что-то делать, тоже простое и тоже по-настоящему, и она вдруг почувствовала, что он пришел сюда для того, чтобы рассказать ей, Полине, какую-то правду. И не просто рассказать, а пережить эту правду вместе с ней. Вот он живой, он ходит, у него на лбу пот, а она смотрит, как он ходит и как говорит… А потом его убили, прямо на сцене, и он просто упал, безо всего – ни жеста, ни последнего слова. У Полины от этого прямо слезы потекли.

В тот день она ощущала себя не такой, как обычно, – весь вечер потом ходила чинно, разговаривала тихо и смотрела на все вокруг спокойными, ясными глазами.

– Что у нас с Полькой-то? Не заболела? – услышала, как Оля спрашивает маму на кухне. Шевельнулось раздражение, но тут же утихло под влиянием того, ясного.

Полина пошла одеваться. Интересно, как Андрей догадался, что она любит театр?

«Ф-фух, по ходу, ей нравится», – Андрей откинулся на спинку кресла и тоже стал смотреть на сцену. Там негр в красных шароварах женился на блондинке. Крутой, кстати, негр, военный. Генерал, типа. И блондинка ниче так, красивая.

Незаметно он втянулся в историю. Негр оказался полным дебилом! Поверил козлу-помощнику, собственную бабу своими руками задушил. Как ты вообще генералом-то стал? – веришь кому ни попадя…

Домой шли пешком, через парк. Пахло землей, с которой уже сошел снег, прелой прошлогодней травой и еще чем-то – знакомым, но непонятным. Наверное, такой запах у весны.

Ненадежное это время – весна! Особенно здесь, на Урале. Может быть, солнце брызнет во все стороны, и под каждый откос ринется бурный ручей. А может, наоборот: набухнут в небе тучи, потемнеют, обложат со всех сторон – и ручьи будут ползти скрытно, бесшумно, словно лазутчики врага. Ветер станет нагонять промозглый, хуже зимнего, холод.

Но сейчас было тепло. Тепло и тихо. И Полина была тихая. Взяла – сама взяла! – Андрея под руку.

Он растерялся. Ни хрена себе… Театр этот – реально искусство. Вспомнил про цветы. Спросить бы: понравились? А то, может, она не догадалась, что букет от него.

– Тебе понравился?.. – начал он, и Полина – в ту же секунду, те же слова:

– Тебе понравился?..

Оба рассмеялись.

– Давай ты, –