Беловолову, а Грачёв, крякнув и охнув, принял вертикальное положение. Его ощутимо штормило, но было видно, что покачивало его уже не от сотряса, а от усталости, или, точнее, от полнейшего упадка сил. Ну, а во-вторых, Поздняков, пробежавший по подворью, добрался до крыльца. Осмотрев убитого харазца на крыльце, ротмистр прервал свое глубокомысленное молчание и его вопрос требовал от Фабия ответа:

— Нет, ну я понимаю, всё бывает в полемическом задоре… Но на хера вы его уже дохлого топтали? Так досадил? Чем, интересно? — разглядывая размазанную по крыльцу тушку змееглазого, отстранённо-недоумевающим тоном спросил Поздняков.

— А это не мы, господин ротмистр! Это хозяйка и её девы юные расстарались, уже после.

Поздняков недоверчиво покосился на фемин, робко прячущихся от него за Садиковым.

— Ну да, видимо, досадил. И я даже не собираюсь у них спрашивать, чем. Ладно, докладывай. Что, как, зачем и куда. С чувством, с толком, с расстановкой.

И Фабий доложил. Ничего не скрывая, но и не приукрашивая. И довольно сухо: диспозиция, хронометраж. Кто, как, в какой последовательности. Не скрыл и свой договор с босоркой, и её роль в одолении злобного чаклуна. Кстати, единственное, что он передал (ну, или постарался) в полном и очень развёрнутом виде, это слова шамана, поскольку счёл их важными. Отметил Мамона, закидавшего сарай гранатами и победившего почти в однорыльник (почти, так как свою роль Игорь, без ложной скромности, тоже раскрыл) оборотня. И, самое главное, Мамон свалил шамана, после чего они с Рыбачком смогли его добить. Расхвалил Юрца во всех эпизодах, и снова Лолку, без которой победа над старикашкой точно не случилась бы. И даже Садикова (тому при следствии в контрразведке это сильно поможет).

По мере доклада глаза ротмистра вылезали на лоб, а брови вознеслись под козырёк кепи. Наконец, он еще больше спрятал их под этим козырьком, сдвинув кепи вперёд левой рукой, после чего начал остервенело скрести ей в затылке.

Фабий скорее почуял, чем услышал, что сзади кто-то подобрался, и даже догадался, кто. Слегка довернув голову и скосив глаза, он убедился в своей правоте. Пантелеев тоже лишил свою чёрную колдунскую фуражку законного места, правда, в отличие от ротмистра, сдвинул её не на лоб, а на затылок. И лицо у него тоже выражало крайнюю степень удивления. Так сказать, «лёгкий транс, переходящий в глубокий обморок». Пута, наконец, вперился в колдуна ошалевшим взглядом и спросил:

— Что скажешь, Марк Николаевич? Не врёт?

— Редкий случай, господин ротмистр. Я при вас приношу извинения за проявленное к словам обер-ефрейтора Фарберовича недоверие. Всё было именно так, как он сказал. И «Коновязь Великой Матери» с ловушкой времени, и два оборотня, причём, судя по всему, из ханских «Волчьих братьев», поскольку нападали из скрыта. И этот мёртвый старик в самом деле по всем признакам великий шаман рода. Ко всему шаманёнка живьём упаковали, и всех победили, потеряв только условно свою босорку. Правда, ранены или получили повреждения все. Но, если бы мне до сего дня сказали, что четверка жандармов разделает нападающих из засады и под скрытом шестерых харазцев, из которых два «Волчьих брата», а один — великий шаман рода, я бы отправил говорящего с этим сюжетом на киностудию, фильму снимать. Одно только не пойму — зачем им вас непременно живыми нужно было взять? Мне кажется, в немалой степени это их и сгубило.

— А запытать мучительски, как Барсегянов, и нас, и Садиковых, — ответил их штатному колдуну Фабий.

— На кой чёрт? — бесцеремонно вмешался Пута.

— Духов убитых родичей напитать, тут с силами природы у шамана не сильно вышло поладить, места чужие.

— С чего вы это взяли, Фарберович? — ну, понятно, это уже опять Пантелеев.

— Так Садиков сказал. Он по-харазски на нескольких диалектах говорит, а тут это редкость. Ну, вот они при нём и не таились особо, не учли, что он из Казани.

— Ну, и что это им бы дало? Уйти бы они не ушли, а после такого на снисхождение рассчитывать невозможно.

— Да им и после Барсегянов надеяться на него уже не приходилось, только вот старикашка всю силу, полученную от жертвоприношения Садиковых потратили на коновязь эту сраную. И напитать заново он духов хотел не для боя, а уйти и увести своих порталом.

— Невозможно! Абсолютно невозможно! Конечно, шаманство и ведьмовство действуют совсем не так, как искусство рун или волшебства, и не используют ману, но портальная магия одна для всех! Ему не хватило бы в жертву принести весь Пограничный, чтобы вырваться за его границы после включения подавителей порталов!

— Ну, десять минут назад вы то же самое говорили про коновязь и великого шамана...

— Фарберович! — грохнул Пута, — Совсем через хер зари не видишь! Забываешься! Тебе, слыханое ли дело, цельный штабс-капитан извинения принёс, можно сказать, руку протянул. А ты, язва сукровичная, так и норовишь в неё плюнуть! Ну-ка, прекратить пизду в лапти обувать!

— Есть прекратить! Виноват, господин штабс-капитан!

Но, удивительное дело, Пантелеев был настроен мирно и только махнул ручкой нетерпеливо да спросил:

— Ладно, допустим... Но с чего вы вдруг решили, что они именно порталом собирались уйти?

— Так он сам мне сказал. Не думаю, что перед казнью он мне пытался дезу втюхать.

Колдун погрузился в глубокую задумчивость. Глаза смотрели в вечность, губы шевелились, а правая рука скупо жестикулировала, усиливая аргументы в его внутреннем диалоге с самим собой.

— Нет, хоть тресни — не вытанцовывается у меня никак...

— Ну, может, стоит шаманёнка попытать? Во всех смыслах этого слова?

— Да уже пробовал ментально задавить его. Не знает он. В самом деле не знает. Только Великий шаман и знал... Ладно, отложим пока в сторонку, к непоятному. Как вам вообще удалось успеть среагировать и даже свалить двоих, из которых один оборотень, да ещё под мороком?

— Честно говоря, это он Валеру из скрыта свалил, а на Мамона-то уже в открытую кинулся. Вот я и успел в него пулю влепить, и качественно, в таз. А там и Грачёв не сплоховал, серебром его добил. Правда, его самого тут же из сарая атаковали, и я тогда думал, что и вовсе убили. Ну, у овцееба, что из сарая порскнул, был только свой плоский щит. Шаману-то, после того, как Мамонище их гранатами забомбил, не до общего щита уже было, он главное колдунство спасал-латал. Мои пули, правда, этот щит у харазца,