— Это все сказки, — вмешалась Лори, явно пытаясь нас успокоить, но прозвучало это натянуто. — А бигфут может оказаться настоящим.

— Ты что и правда веришь этой газетной утке? — не выдержала я.

— Нет. Но, по-моему, это отличное развлечение. А ты что, боишься?

— Я что, похожа на сумасшедшую? Конечно боюсь.

— Не будь занудой.

— Я еще не сказала, что не пойду.

И тут же подумала, не пора ли мне голову проверить. К врачу, что ли, пойти или прямо в психушку?

— Умница, ЛаДонна, — воскликнула Лори. — А ты, Рут, идешь?

— Только не ночью.

— Двое против одного.

— Только не ночью, — настаивала Рут.

— Только не ночью, — поддержала ее я.

По озорному блеску в глазах Лори я сразу поняла, что нас опять надули. Она и не собиралась идти туда ночью.

— Тост, — заявила она, поднимая свою кружку. — Пусть победит достойнейшая.

Мы чокнулись и принялись строить планы на вечер, потягивая пиво. Думаю, что когда мы собрались уходить, никто из обедающих особо не расстроился. Разумеется, сначала мы пошли на первый сеанс в «Оксфорд» (Роб, старина, ты ведь не думал, что я тебя и вправду кину?), а потом еще успели занять последние сидячие места в «Зорбе», где в тот вечер играли «Фэт Мэн Блюз Бэнд», — Рут без ума от их басиста, а мы с Лори обожаем ее поддразнивать.

5

Вы, наверное, решили, что Рут, Лори и я — обычные пустоголовые хохотушки, которым наплевать на все проблемы. И зря. Я вот все время о чем-то думаю. К примеру, о том, что все мои друзья от рождения говорят по-английски, и я так у них нахваталась, что меня от них не сразу и отличишь. Моя бабушка меня почти не понимает. Я даже думать по-испански перестала, и мне это не нравится.

И только в испанском квартале, куда я хожу навестить домашних, — нечасто, правда, по праздникам да в дни рождения, — можно поговорить на родном языке. Я очень старалась оттуда выбраться, и мне это удалось, но теперь, когда я сижу иной раз в своей квартире на Ли-стрит, в Кроуси, и смотрю на парк под окнами, то спрашиваю себя: а зачем? Конечно, здесь у меня хорошее жилье, приличная работа, друзья. Но корней-то нет. Ничего меня здесь не держит.

Если однажды вечером я вдруг не приду домой (сложу, к примеру, голову на какой-нибудь caza de grillos в Верхнем Фоксвилле), никто меня даже не хватится. Зато в квартале abuelas[22] до сих пор судачат о том, как младшая дочка Дониты переехала в Кроуси, да гадают, когда же она выйдет замуж.

О том, что меня волнует, мне и поговорить-то не с кем. Ни мои нынешние друзья, ни родные просто не поймут. Но я все равно думаю. Не каждую минуту, конечно, но часто. И о решениях тоже. Да обо всем.

Рут говорит, что я вообще слишком много думаю.

А Лори удивляется, чего мне так далась эта Польша. Прямо как ее матери.

6

Ранним субботним утром мы, бодрые и относительно свежие, учитывая бурно проведенный вечер, шагнули на платформу станции Йор-стрит и направились к эскалатору, который выплюнул нас на углу Грейси-стрит и Йор-стрит несколько секунд спустя. Грейси-стрит — это граница между Верхним Фоксвиллем и собственно Фоксвиллем. Район к югу от нее состоит сплошь из дешевых муниципальных домов и одряхлевших от времени особняков, которые умудряются сохранять старосветский вид, наверное, потому, что люди до сих пор живут в них семьями, как и сто лет тому назад. Нынешние обитатели заботятся о внешнем виде своих домов и улиц не меньше, чем когда-то их родители.

А вот район к северу от Грейси предполагалось серьезно омолодить. Собрались застройщики, разработали проект — я сама планы видела — сплошь кондоминиумы, торговые центры, зеленые зоны. Короче, в старый городской центр хотели впихнуть ультрасовременный буржуазный пригород. Но не вышло: только успели снести часть старых зданий, как вдруг банки пошли на попятный и отказались давать деньги. Так это место и превратилось в сплошной лабиринт заброшенных домов и заваленных грудами мусора пустырей.

Встанешь иной раз на Грейси да поглядишь в ту сторону, и жутко делается. Кажется, что всякая цивилизация здесь кончается и начинается неизведанная земля. Даже странно, что никто еще не намалевал на стене что-нибудь вроде «Осторожно! Драконы». И кстати, не ошибся бы. В Верхнем Фоксвилле их полно: я имею в виду тех muy malo[23] , которые гоняют на огромных рычащих «харлеях». Драконы Дьявола. Байкеры и их клиенты-наркоманы. По мне, так огнедышащие драконы куда безопаснее.

Терпеть не могу эти огромные, заваленные мусором пустыри Фоксвилля. По природе я сродни уличным кошкам, которые предпочитают наблюдать течение жизни, спрятавшись под какой-нибудь машиной, — во всяком случае, я сама себя так вижу. Мне уютно на узких улочках и в переулках Кроуси. Они похожи на испанский квартал, где я росла и набиралась ума. Там всегда можно переждать опасность, отсидевшись в темной подворотне. Притаиться и следить, оставаясь невидимой. Здесь, в разоренных пустынных кварталах к северу от Грейси, укрытий нет никаких и в то же время их слишком много.

Но Лори, даже если ей в голову приходили подобные мысли, не подавала вида. В защитном комбинезоне, высоких ботинках на шнуровке, с сумкой цвета хаки через плечо она походила на офицера запаса, вызванного на учения, или кого-то в этом роде. Зато Рут ударилась в другую крайность. На ней были мешковатые белые джинсы, тоненькая блузка с развевающимися рукавами, моднячий жилет, босоножки на низком каблуке и сумочка в тон.

В чем была я? Проблема выживания занимала в то утро все мои мысли, и потому, одеваясь, я больше заботилась о том, чтобы слиться с окружающей средой, чем о моде. Я влезла в желтые джинсы и красные сапоги, натянула черную футболку с надписью «Моторхед» и потертый кожаный жилет в надежде выглядеть круто. Волосы стянула узлом на макушке, выпавшие пряди оставила висеть как попало и основательно налегла на косметику. Фотоаппарат — barato[24] компактный «Виторет», который я позаимствовала у Пипо еще прошлой осенью и так и не вернула, — сунула в бесформенную полотняную сумку и перекинула ее через плечо. Ну вот, теперь там, куда я иду, меня должны принять за свою.

Окинув беглым взглядом парнишек на роликовых досках и прочих подростков, которые с утра пораньше толкались по Грейси-стрит, я решила, что не ошиблась в выборе наряда. А когда один muchacho с розовым ирокезом подрулил на своей доске и стал ко мне клеиться, я окончательно в этом убедилась. И даже снова почувствовала себя шестнадцатилетней.

— Я иду прямо по Йор-стрит, — заявила Лори. — Фотоаппараты и пленка у всех с собой?