Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его руке снова тлеет сигарета. Он смотрит в потолок. Расслабленный, самоуверенный, контролирующий всё и вся. Хозяин положения.
А я в полной растерянности. Адреналин и эндорфин- гремучая смесь гормонов от возбуждения и оргазмов отпустил, и вот, теперь, реальность снова бьет меня обухом по голове. Это очень страшно- быть полностью зависимой от прихоти безжалостного мужчины. Он убийца и подлец. Не иначе. Потому что не поддец бы не мог спокойно столько взирать на то, что делал Удав…
И в то же время, в этом королевстве кривых зеркал все цвета приглушены, размыты, оценочные критерии деформированы. Кто не подлец в этом страшном мире денег и власти? Все эти мужчины с громкими именами и толстыми кошельками ужасны и беспринципны. И такие, как я, игрушки с большим или меньшим сроком годности, всего лишь прихоть, забава. Сломают и переступят… Нас вроде как и нет…
— Спрашивай, Алена, — разрывает он свисающую тяжестью надо мной вместе со старинным бархатным балдахином тишину, — я же вижу, ты внутри вся в смятении. Задавай свои вопросы, пока я добрый и настроенный на разговор…
Я приподнимаюсь и смотрю на него. Тяжело скрыть волнение, да и нужно ли его скрывать? За годы своей жизни под мужчинами, да- да, именно так, что уж лукавить и говорить велеречиво- иносказательно, — я уяснила простую истину- нет смысла строить из себя смелую независимую женщину, когда уже точно понимаешь, что проигрыш неизбежен. Даже самые жестокие самцы на поверку оказываются милосердными к слабым и беззащитным самкам. Даже отъявленный моральный урод в детстве примерял на себя роль супер- героя, спасающего обездоленных и униженных… Просто в жизни все, как в театре- мы все мечтаем солировать в роли принцесс и принцев, а довольствуемся второстепенными отрицательными ролями.
— Ты убил Удава? — спрашиваю я тихо, а Тигр сначала внимательно смотрит на меня, а потом начинает заливисто хохотать.
— Серьезно, Алёна?! Это то, что тебя сейчас интересует? У тебя нет других вопросов?!
Я молчу, закусываю губу. А его взгляд цепляет это мое движение. В очередной раз зажигается огнем похоти, еще сильнее темнеет…
Его движения молниеносны. Тигр опрокидывает меня на кровать, нависает сверху, сжимает большой ладонью шею, отчего я чувствую свое дикое сердцебиение прямо в горле…
— С детства люблю охоту, Алёна. За это ощущение покорности и загнанности жертвы в шаге от смерти. Не тогда, когда цель еще не стала добычей, не тогда, когда еще есть надежда спастись, уверенность и даже дерзость в глазах той, кому суждено пасть ниц… А потом, в шаге от принятия своей неминуемой участи- обреченность и смирение придают лицу удивительную красоту… Ты сейчас очень красивая, Алёна. Глаз не отвести, — поглаживает горло, опускается на грудь, накрывая ее ладонями. Жадно, требовательно, — как упоительно бьется твое сердечко, отчаянно стремящееся жить… как грудь вздымается… я снова тебя хочу…
Я не шевелюсь. Возбуждения нет. Есть страх. Вглядываюсь в черную бездну его глаз и пытаюсь понять- есть ли там хоть капелька сострадания? Есть ли там шанс для меня? И не вижу ничего…
Он встает с кровати так же резко, как схватил меня. Собирает одежду с пола, одевается. Я пристально слежу за его движениями. Оцепеневшая, напряженная. В каждом его шаге, в каждом жесте молчаливый ответ на все мои неозвученные вопросы о моей дальнейшей участи…
— Мне нужно уехать. Буду завтра к вечеру. Отдыхай, ты здесь в безопасности. Можешь звонить матери, но не забывать, что тебя слушают. В доме будет служанка, филипинка Шери. Можешь обращаться к ней с просьбами. И разбери за это время свой новый гардероб, я хочу, чтобы ты встречала меня красиво.
— Я могу выходить на улицу? В сад?
Он поворачивается ко мне. Пристально смотрит. Словно бы думает, что сказать на мой вопрос.
— Ты можешь гулять свободно везде, проход куда не закрыт и не заперт, Алёна. Вот ключевой момент, который тебе следует запомнить. Всё ясно?
Я молча киваю. Мне предстоят сутки почти один на один с этим странным пугающим домом и его загадками. И я совсем не уверена, что хочу их разгадывать… Даниэль хлопает за собой дверью, а я прикрываю глаза, отдавая себя мраку и зябкой прохладе, угрожающе взирающей на меня из приоткрытого окна…
Глава 21
Сон снова накрывает меня желанным, но тревожным забвением. Эта тревога проявляется в беспокойных кошмарах, которые то и дело заставляют вскакивать с кровати, отбивая в темноте дикий стук сердца, но потом я снова погружаюсь в объятия забытия, потому что организму жизненно необходимо разгрузиться, отдохнуть.
Когда, наконец, полностью прихожу в себя, за окном позднее утро, перерождающееся в молодой день. Сил поприбавилось. Желания узнать чего-то больше об этом месте тоже. Я спускаюсь вниз, накинув на себя удобные вязаный брючный костюм, найденный среди вещей. Страсть как хочется на улицу. Нахожу вожделенный выход, ступаю в прохладу январского дня и наслаждаюсь свежим воздухом и пьянящим запахом кедровых. Как же здесь красиво, органично, мирно… Кажется, словно бы этот старинный дом и сад, переходящий в темный лес, заключили друг с другом договор не просто о мирном сосуществовании, а о союзе красоты и гармонии… Закрываю глаза и отдаюсь ощущениям- ветер нежно треплет мои волосы, солнце гладит сверху. Тишина заставляет по-настоящему перезагрузиться. Я теперь смотрю вдаль и понимаю, что ретроспектива словно бы зазывает меня, влечет. Ступаю на влажную, то там, то здесь украшенную мхом каменную тропинку, и медленно иду по ней в направлении леса. Когда дохожу до него спустя десять минут, понимаю, что запах кедра и пихты буквально обволакивает меня. Смотрю вниз, под деревья- и к своему шоку вижу пухлую знакомую шапку- протягиваю руку и срываю его- упитанного здоровичка- белый грибок. Я давно не занималась грибничеством, но его узнаю всегда. Этот запах, этот вид- всё это с детства и навсегда останется со мной… Удивительно, а я и не знала, что в Ливане растут белые грибы… Даже не задумывалась об этом. Надламываю мясистую ножку- аж обидно, какой жирный экземпляр, идеальный, без единой черной крапинки… Сколько же их, должно быть, там,
