— Господь свидетель, Брайан тоже повидал на своем веку письма от разных сумасшедших. Кто только не пишет президенту! — добавила супруга пресс-секретаря — сухощавая сорокалетняя дама с проницательными глазами.

— Конечно, — с готовностью согласился ее муж. — Любой человек, занимающий высокий общественный пост, неизбежно становится кому-то поперек дороги. Чем больше у него власти, тем сильнее ополчаются на него какие-то люди или группы людей. А Абигайль Дженнингс занимает весьма жесткую позицию по некоторым взрывоопасным вопросам. Кстати, вот и она. — Сэлем неожиданно ухмыльнулся. — Не правда ли, она великолепна?

И действительно, сенатор Дженнингс как раз входила в Восточную комнату. В этот вечер ее красота блистала в полную силу. На ней было абрикосового цвета платье с корсажем, расшитым жемчугом; юбка-колокол подчеркивала осиную талию и стройность фигуры. Волны мягких волос обрамляли безупречно вылепленное лицо, а бледно-голубые тени, умело наложенные на веки, усиливали яркость поразительно синих глаз.

Это была совсем другая Абигайль — радостная, возбужденная, женственная. В ее смехе появились обольстительно-бархатистые нотки. Приветствуя восьмидесятилетнего посла, она лишь на одно мгновение задержала руку, положенную на локоть старичка.

Интересно, гадала Пэт, все ли женщины в этой комнате сейчас чувствуют себя так же, как я — внезапно потускневшими и никому не интересными?

Абигайль идеально рассчитала время своего появления — через мгновение военно-морской оркестр заиграл бравурное «Да здравствует вождь!», и на лестнице, ведущей в личные президентские покои, показались нынешний хозяин Белого дома и его жена; вслед за ними шли премьер-министр Канады с супругой. После того как замерли последние звуки «Да здравствует», раздались первые аккорды канадского национального гимна.

Гости выстроились в очередь и стали по порядку подходить к встречающим. Когда Пэт и Сэм приблизились к президенту и первой леди, у Пэт учащенно забилось сердце.

Первая леди в жизни оказалась куда привлекательнее, чем на фотографиях. У нее было удлиненное лицо со светло-ореховыми глазами, в льняных волосах пробивалась седина. Блестевшие от возбуждения глаза смотрели уверенно и доброжелательно, а широкая улыбка открывала безупречные зубы. После взаимных приветствий жена президента сообщила Пэт, что в детстве мечтала работать на телевидении.

— Но вышло так, — рассмеялась она, взглянув на супруга, — что едва я сняла венок из маргариток, как обнаружила, что уже замужем.

— У меня хватило сообразительности заявить свои права, пока другие не опередили, — благодушно отозвался президент. — Рад познакомиться с вами, Пэт.

Крепко пожав руку журналистке, глава могущественнейшего государства последовал к очередному гостю.

— Хорошие люди, — сказал Сэм, беря у официанта бокал шампанского. — И президентом он был совсем не плохим. Даже не верится, что его второй срок на исходе. Он еще не стар, ему нет и шестидесяти. Интересно, чем он будет заниматься остаток жизни?

Пэт все смотрела на первую леди.

— Хотелось бы мне сделать передачу и о ней. По-моему, она чувствует себя на удивление комфортно в своей нынешней роли.

— Ее отец был послом в Англии, а дед — вице-президентом. Представители их рода уже много лет не знают, что такое бедность, их дети получают образование в лучших учебных заведениях Америки. Когда появляешься на свет в такой семье, поневоле приобретаешь на всю жизнь уверенность в себе.

Столы в парадной столовой были уставлены лиможским фарфором. Бледно-розовые дамасские скатерти, салфетки с узорчатым орнаментом и ветки папоротника в низких хрустальных вазах довершали картину праздничной роскоши.

— К сожалению, мы не можем сесть вместе, — предупредил Сэм, — но у тебя, кажется, хороший столик. И обрати, пожалуйста, внимание, куда посадили Абигайль.

Сенатору Дженнингс предложили место за главным столом, между президентом и канадским премьером.

— Какая жалость, что у меня нет с собой камеры, — пробормотала Пэт.

Она бросила взгляд на первые пункты меню: заливная семга, каплуны по-королевски и рис под горящим коньячным соусом.

Соседом Пэт оказался председатель Объединенного комитета начальников штабов. Кроме него за ее столиком разместились ректор колледжа, драматург — лауреат Пулитцеровской премии, епископ и директор Линкольн-центра. Пэт поискала глазами Сэма и увидела его за президентским столом, напротив Абигайль Дженнингс. Они улыбались друг другу. Пэт отвернулась, почувствовав болезненный укол в сердце.

Незадолго до конца обеда президент обратился к присутствующим с просьбой поминать в молитвах серьезно заболевшего вице-президента.

— Напряжение многолетней работы по четырнадцать часов в день нанесло его здоровью гораздо более серьезный урон, чем это можно было предположить, — добавил он.

После такого признания все окончательно уверились, что вице-президент уже никогда не вернется к своим обязанностям. Усаживаясь на место, президент улыбнулся Абигайль. Эта улыбка напоминала что-то вроде молчаливого благословения.

* * *

— Ну как, понравилось? — спросил Сэм по дороге домой. — Этот драматург за твоим столиком, кажется, совершенно тобой очарован. Сколько раз он приглашал тебя танцевать — три или четыре?

— Столько же, сколько ты приглашал леди сенатора. А как вышло, что ты оказался за одним столом с президентом? Это ведь великая честь, да?

— Да, это место всегда считалось почетным.

Между ними возникло какое-то странное отчуждение. Внезапно вечер утратил свое очарование. Какова истинная причина любезности Сэма? Для чего он добился приглашения для нее? Чтобы познакомить с важными вашингтонскими персонами? Может быть, он просто чувствует себя обязанным помочь ей здесь на первых порах, прежде чем навсегда исчезнет из ее жизни? Эти вопросы мучили Пэт.

Он подождал, пока девушка откроет дверь, но отказался зайти чего-нибудь выпить.

— У меня завтра тяжелый день. В шесть утра улетаю в Палм-Спрингс — обещал провести там рождественские каникулы с Карен и Томом. А ты не собираешься на Рождество в Конкорд?

Ей не хотелось говорить ему, что Вероника с Чарлзом отправились в круиз по Карибскому морю.

— Мне придется заняться работой.

— Тогда давай отпразднуем Рождество после выпуска передачи. И тогда же я вручу тебе подарок.

— Это было бы чудесно. — Пэт надеялась, что ее голос звучит так же ровно и дружелюбно, как его. Нельзя допустить, чтобы Сэм понял, какой несчастной она себя чувствует.

— Ты была сегодня восхитительна. И ты бы очень удивилась, если бы узнала, сколько гостей говорили о тебе.

— Надеюсь, все они были моими ровесниками. Спокойной ночи, Сэм. — Она толкнула дверь и вошла в прихожую.