– Я не понимаю, из-за чего ты так волнуешься, – раздраженно ответил Джошуа. – Куда бы ты ни отправилась, ты приобретаешь новых поклонников. Вначале Мэлет, теперь этот конюх. Ты стольких уже покорила, а ведь еще даже не была представлена обществу.

– Я заметила, что себя ты не включил в список покоренных мною. Очевидно, у меня плохо получается использовать мои женские чары. Ты видишь меня насквозь.

– Гвин, я не имел в виду…

Она не собиралась слушать его жалкие извинения, если он вообще собирался извиняться. Она теперь поняла, почему Беатрис постоянно ругалась со своим братом.

Несмотря на то что как телохранитель он был достоин похвалы и заслуживал всяческого одобрения, иногда Джошуа мог вести себя просто по-свински.

На следующий день Джошуа поздно спустился на завтрак в городском доме Эрмитэджей, хотя такого никогда не случалось, когда он жил в сельской местности. Он ожидал, что постоянный шум на лондонских улицах не даст ему заснуть, но почему-то все получилось как раз наоборот. Он не понимал почему.

Джошуа все еще раздумывал над этим, когда зашел в маленькую столовую, примыкающую к кухне, и застал там Торнстока, который читал газету. В другие дни он посчитал бы это странным – у герцога имелся собственный особняк, но сегодня Торнстоку предстояло сопровождать Гвин и леди Хорнсби в королевский дворец, где Гвин будут представлять двору. На самом деле в доме Эрмитэджей вскоре должны были собраться все члены семьи, поскольку Грейкурт будет сопровождать Беатрис, а тетя Лидия хотела посмотреть, как они все оделись для появления при дворе перед тем, как они туда поедут без нее.

Несколько лет назад королева Шарлотта ввела новые правила, регламентируя, как необходимо одеваться для представления при дворе. Мужчины должны были приходить в напудренных париках и бриджах, а дамы – в смехотворных платьях со шлейфами и на огромных обручах, и это не упоминая высокие перья, которые следовало вставлять в прическу – столько перьев, сколько удастся туда воткнуть. Незамужние дамы должны были использовать только белые перья. Жены пэров, которых впервые представляли при дворе, могли выбирать перья любых цветов – как пожелают. Но от тех и других ожидалось, что они украсят себя большим количеством самых дорогих украшений с драгоценными камнями.

Или, по крайней мере, так считал Джошуа. Пока он еще не видел ни Гвин, ни Беатрис, но Торнстоку явно было некомфортно в парике.

– Вулф! – воскликнул он, когда Джошуа сел за стол с тарелкой, на которой лежали тосты и сосиски. – Вы меня слышали? Я закончил с «Таймс», так что можете читать, если хотите.

– Простите, – извинился Джошуа. – Меня отвлекла эта огромная овца, сидящая у вас на голове.

Торнсток рассмеялся, протягивая Джошуа газету, затем взял в руки следующую.

– Я запомню вашу шутку. Может, эта ваша острота дойдет до Ее Величества, и она поймет, что парики вышли из моды десять лет назад. Я даже больше не заставляю своих лакеев и кучеров их носить, ради всего святого.

Торнсток осторожно засунул один палец под парик.

– И я забыл, что из-за них еще и голова чешется. Может, и из-за пудры. Поверить не могу, что мы их когда-то постоянно носили.

Джошуа съел тост.

– Вы в нем выглядите очень важным.

Торнсток невесело усмехнулся.

– Если вы так считаете. Радуйтесь, что вам сегодня не нужно быть при дворе.

– Это еще одно преимущество для тех, кто не является пэрами.

Раньше он видел в этом одни преимущества. Но прошлой ночью его страшно мучили эротические сны о Гвин, и это заставило его изменить свое мнение. Он снова и снова ложился с Гвин в постель – и делал там все, что только может придумать любовник.

Или муж. А стать ее мужем гораздо больше шансов у пэра.

Проклятье, что с ним такое? Судьбой ей предначертаны совсем другие, гораздо более высокопоставленные мужчины, и она явно это понимает, когда мыслит рационально, когда не позволяет ему…

Он должен прекратить об этом думать.

Торнсток налил себе кофе, затем вопросительно посмотрел на Джошуа, продолжая держать в руке кофейник.

Джошуа пододвинул к нему свою чашку.

– Спасибо.

– Я удивлен, что вы вообще его пьете, – заметил герцог, наливая кофе в чашку Джошуа. – Большинство англичан предпочитают чай.

– Я полюбил кофе во время службы на флоте, – сказал Джошуа, щедро добавляя в кофе молоко.

– Мои друзья считают странной мою любовь к кофе. Но я предпочитаю его на завтрак, а привычку его пить приобрел в Берлине, где рос. – Герцог вздохнул. – А мне нужно каким угодно способом подкрепиться, раз сегодня я вместо вас буду выступать в роли телохранителя Гвин.

Джошуа отпил немного бодрящего напитка.

– Выражаю вам свое сочувствие.

– Она создает вам проблемы? – Торнсток прищурился, глядя на Джошуа.

«Еще какие, но не те, о которых, вероятно, думает Торнсток».

– Не больше обычного, – уклончиво ответил Джошуа. Ему просто требовалось какое-то время находиться подальше от Гвин, чтобы взять под контроль свои безрассудные желания.

– Я сомневаюсь, что какой-нибудь сомнительный тип сможет приблизиться к Гвин во дворце, если это вообще возможно, когда она будет в этом своем огромном платье. Поэтому я не беру с собой пистолет. Если появится Мэлет, что очень маловероятно, я просто буду бить его ногами. Мне в любом случае хочется это сделать.

Джошуа напрягся. Несмотря на то что Торнсток казался наглецом, он на самом деле был опытным дуэлянтом и регулярно ходил на тренировки в Академию Джексона для джентльменов, где брал уроки у знаменитого специалиста по кулачному бою. Поэтому герцог, несомненно, мог отвесить Мэлету тумаков. А если Торнсток когда-нибудь услышит, что сам Джошуа позволил себе с Гвин…

Нет. Этого не должно случиться. Отец Джошуа погиб во время бессмысленной, скандальной дуэли, что испортило жизнь Беатрис и из-за чего Джошуа отправили на войну. Он не жалел, что стал морским пехотинцем, но его жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы его отец не умер, оставив детей без единого пенса. Так что Джошуа не собирался сражаться с Торнстоком на дуэли, если сможет этого избежать.

– В любом случае, мне говорили, такие мероприятия растягиваются на много часов, поэтому мы, вероятно, вернемся только вечером, – продолжал герцог. – К счастью, Грей устраивает бал для Гвин и Беатрис у себя в особняке, а это означает, что Шеридану не нужно беспокоиться о том, как организовать его здесь. – Торнсток внимательно посмотрел на Джошуа. – Я собираюсь там появиться совсем ненадолго, поэтому ожидаю, что у Грея вы будете присутствовать на протяжении всего мероприятия.

– Конечно. Ведь это же и есть предполагаемая причина моего приезда в Лондон. Помните? Присутствовать на балу, чтобы посмотреть, как мою сестру представляют высшему обществу?