Женщина курила, отвернувшись к окну.

Борис почувствовал угрызения совести. Это он, идиот, пристрастил ее к этой дурацкой привычке. «Ну, ничего, – пронеслось в голове, – теперь вместе бросим». Мысль была неожиданной. Самым удивительным в ней было слово «вместе». Когда он думал о бывшей жене, ему никогда и в голову не приходило, что они могут начать все сначала. Да и, честно говоря, никакому здравомыслящему человеку, который знал, чем все закончилось, и не могло прийти. Но надо же – вот увидел ее, и вдруг промелькнуло. Такая смелая мысль! К чему? Откуда?

Ведь он стоит за занавеской, как школьник, и чувствует, как трясутся поджилки, и не решается выйти из своего укрытия…

С другой стороны зала на пороге возник Солоницын. Едва завидев его, женщина за столиком затушила сигарету и призывно подняла руку. Солоницын поспешил к гостье. Она говорила достаточно громко:

– Послушайте, любезный, я прихожу сюда уже второй день подряд, трачу свое время на поиски человека, который даже не потрудился мне перезвонить. Или вы не передали визитку?

Солоницын говорил чуть тише, но слова все-таки долетали до Бориса: Вадим заслонил своей спиной штору так, что Борис рискнул немного увеличить щель:

– Я передал, как вы просили, но я же не могу заставить человека позвонить.

– Если бы вы могли понять, я бы вам объяснила, что заставить можно кого угодно сделать что угодно.

Борис еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Она нисколько не изменилась. Такая же самоуверенная, амбициозная и несдержанная. Стерва, в общем, как сказали бы многие. Но зачем называть женщину стервой только из-за того, что она прекрасно выглядит, говорит, что думает, и при этом нисколько не заблуждается в своих высказываниях?! Кто, как не она, заставил-таки Бориса открыть ресторан?

Конечно, она об этом не знает, не подозревает, но сколько лет он вел да и продолжает вести с ней мысленный диалог. Она ушла, а он все пытался доказать, все стремился убедить ее… Нет, не ее (она ведь ничего не знала) – себя в том, что он все сумеет и без нее. Наперекор судьбе, назло. Вот только кому назло?

Вика продолжала отчитывать Солоницына:

– Видимо, вчера я была не слишком убедительна, раз вы не нашли подходящих слов, чтобы внушить вашему повару позвонить тому, кто в нем заинтересован.

– Видите ли, – судя по голосу, Вадик расплылся сейчас в одной из самых едких своих улыбочек, – этот повар – мой начальник. Так что – не по чину мне его в чем-либо убеждать.

– Видите ли, – она одарила Солоницына не менее дерзкой ухмылкой, ничуть не смутившись от упоминания о начальнике, – если бы вы озвучили своему начальнику, что визитку ему передала не миловидная блондинка, а деловая женщина, он бы, как успешный, насколько я вижу, – она обвела заполненный зал красноречивым жестом, – бизнесмен, не преминул воспользоваться возможностью и, по крайней мере, полюбопытствовать: кто и зачем интересуется его профессиональными качествами?

– Но я… – попытался оправдаться Солоницын, а Борис снова засмеялся за шторой.

Если Вика начинала отповедь, остановить ее мог разве что метеорит, свалившийся к ногам. Да и то – лишь потому, что стал бы более интересным явлением, чем возможность указать проштрафившемуся на его ошибки. Когда-то эта ее черта его забавляла. Особенно если учесть, что он к моменту их знакомства был намного более состоявшимся человеком. Молодым, конечно, но все-таки уже не студентом. Он часто говорил ей:

– Яйца курицу не учат.

На что она неизменно парировала:

– Если курица отказывается нести золотые яйца, то может и поучиться у цыплят.

Борис смеялся, гладил жену по золотистым волосам:

– Что-то я не вижу, чтобы этот цыпленок снес хоть одно.

– Пока нет, – легко соглашалась она. – Но собираюсь, а это уже полдела.

Что ж, судя по ее облику, проблем с золотыми яйцами она не испытывала. Зато проблемы явно назрели у менеджера зала. Он уже успел покраснеть, потом побледнеть и не оставлял попыток проблеять нечто маловразумительное и, естественно, совершенно неубедительное для Вики.

– Это возмутительно! – хлопнула она ладошкой по столу в конце своей речи. – Сколько можно отнимать у меня время?!

Борис расхохотался в голос.

Время она сама отнимала – и у себя, и у Вадима, но даже Солоницын не рискнул заявить это строптивой клиентке. Все, что он смог выдавить из себя, – только покорное «извините». Бедный Вадик! Теперь он тщетно будет искать черты Викиного характера в тех многочисленных барышнях, с которыми заводил и будет заводить романы.

Не найдет. Вика такая одна. Знает, чего хочет, и прет напролом. Вот и теперь:

– Вы, наконец, ответите мне или нет: он на месте?

Вот ведь зараза! Она ведь даже не спрашивала.

Солоницын не нашел ничего лучше, чем спросить:

– Кто?

– Ваш начальник, кто же еще?

Голос ее звучал просто убийственно, а взгляд, которым она смотрела на собеседника, должен был бы испепелить его.

Борис жалел, что не может видеть ее глаз. Зато он услышал, как Солоницын с огромным облегчением воскликнул:

– А, Борис Антонович, да, кажется, он был тут. Я позову.

– Зовите.

Ему показалось или Викин голос действительно дрогнул?

Хотя мало ли на свете Борисов, да еще и Антоновичей. Почему она должна проводить параллели?

Но она провела. Борис мог голову дать на отсечение, что это именно так. Иначе откуда этот внезапный румянец на щеках? И зачем она полезла в сумочку за расческой? И зеркало достала. И почему, поправив прическу и макияж, она не сидит спокойно, потягивая кофе, а нервно курит, отбивая свободной от сигареты рукой какой-то марш по столу?

Борис почувствовал, как по телу пробежала предательская дрожь, сердце снова забилось быстрее. Что делать? Сказать Солоницыну, что его нет, или вообще уйти, ничего не говоря? Служебный выход в двух шагах…

Он снова посмотрел на Вику. Во всяком случае, она никуда уходить не собиралась. Значит, была готова встретиться с ним лицом к лицу.

А что же он? Сдрейфит? Снова проиграет? Пусть она никогда об этом не узнает, но ведь он будет знать. «Вот сбежишь ты сейчас, и что дальше?» – спросил у себя Борис и тут же нашел однозначный ответ: «Ничего. Дальше ничего. Пустота. Пустота».

Он решительно отодвинул штору, в два шага оказался возле нужного столика и сказал как можно спокойнее, не забыв разыграть удивление:

– Привет.

Она взглянула на него и улыбнулась как-то криво и невыразительно, сказала скорее себе, чем ему:

– Мне надо было догадаться. Нет, я просто обязана была. Теряю хватку.

– О чем ты? – Борис по-хозяйски сел за стол, не дожидаясь приглашения.