Маринка подняла заплаканное лицо.

— Пашу убили, — промямлила она.

— Грешно, конечно, говорить, девочка, но и хорошо, что убили. Во-первых, поделом, а во-вторых, теперь он уже не даст против тебя показаний, — заметила я и попросила Виктора принести мне сигареты и пепельницу. — И чайник поставь, пожалуйста! — крикнула я ему вдогонку.

— Паша был такой… — попробовала было развести лирику Маринка, но я безжалостно оборвала ее.

— Он был бандитом и убийцей, пора уже понять. Давай рассказывай, что ты вместе с ним натворила. Обменные пункты грабила?

— Ты с ума сошла! — вскинулась Маринка.

— Ну почему же я, мне кажется — ты. Так, значит, это ты увозила Павла в тот день, когда он совершил налет на ювелирный магазин?

— Я не знала этого! Он вообще все время придумывал какие-то штуки! Ну, я и думала, что это развлекалочка такая!

Маринка начала сердиться, а это всегда становилось опасным, потому что в таких случаях добиться от нее чего-нибудь путного было затруднительно: слишком уж бессвязно начинала она выкрикивать всякие слова. Поэтому я сбавила обороты и заговорила более сдержанно. Дружелюбно улыбнувшись, я спросила:

— А кто еще был тогда в машине?

— Никого, только он и я, — надулась Маринка. — Мы всегда ездили вдвоем.

— Магазин грабили двое, подумала я вслух, — и у Константина было двое. Один выстрелил, другой сидел за рулем и ждал. Ты водила когда-нибудь серую «Волгу»?

— Не-ет! Какую еще «Волгу»? — мне показалось даже, что Маринку это заинтересовало, но пока она еще не решалась забросать меня кучей своих обычных вопросов.

— Точно не водила?

— Да я вообще не понимаю, о чем ты толкуешь!..

0-оль, — всхлипнула она, — а его на самом деле убили? — Маринке наверняка показалось, что она слишком быстро стала забывать Павла, и поэтому, порывисто вздохнув, она постаралась снова выжать из себя слезу, но я не обратила никакого внимания на этот заход: ученья, знаем, да и время сейчас дорого.

— Ну за что мне такие неприятности? Как ты думаешь?! — надрывно вопрошала Маринка, потерев пальцами виски и оглядывая комнату, наверное, в поисках иконы, никогда у меня не водившейся.

— Тебе за то, что у тебя башки нет и ты постоянно вляпываешься в какую-нибудь историю! Я-то вот почему должна страдать? Потому что товарищ хороший?! — постаралась я взять инициативу в свои руки.

Маринка неожиданно хихикнула.

— Ну что еще? — с безнадежной тоской спросила я.

— Ты заговорила совсем, как Фима, — сказала она, поблескивая влажными глазами.

— Фима? Да, кстати о Фиме! — вздрогнула я. — Кстати о Фиме!..

В комнату почти неслышно вошел Виктор с подносом в руках, на котором стояли две чашки с дымящимся чаем.

— А почему не три? Ты не будешь? — спросила я у него.

Виктор пожал плечами и вышел. Я сделала правильный вывод: чай пить он будет.

Когда Виктор вернулся, я спросила у него:

— Как ты думаешь, нужно ли мне прямо сейчас звонить Фиме? Или мы вполне мирно переночуем, а завтра видно будет?

Виктор кивнул.

— Ну пусть так и будет, — согласилась я с ним. — Маринка, ты вот что мне скажи: где ты умудряешься подбирать такие кадры, а? Далеко не в первый раз твои романтические истории доставляют нам неприятности!

Маринка шмыгнула носом и в задумчивости промолчала, точнее, она промолчала и не ответила на мой вопрос, но, задумавшись о своей жизни, она молчать не стала.

— Меня и правда посадят? — спросила она, на этот раз уже вполне серьезно собираясь расплакаться.

— Непременно! — пообещала я. — Вот тогда-то я наконец от тебя отдохну. Но не бойся, я тебя не забуду: каждый Новый год будешь получать от меня открыточку с новостями. И на дни рождения тоже.

Потом вернешься, мы вместе будем их перечитывать, вот будет здорово! Десять новогодних открыток и…

— Десять?! — вне себя заорала Маринка, подскочив на диване, и навернувшиеся было слезы как рукой сняло. — Да ты с ума сошла!

— Это ты сошла! — крикнула я ей. — А сколько же ты, интересно, хочешь за соучастие в убийстве?

Нобелевскую премию, что ли? Или благодарственную телеграмму от Путина?

Я не могла от волнения усидеть на месте и заходила по комнате.

— Ну-ка, напряги свои извилины, подруга, и вспоминай, — скомандовала я. — Да поживее!

— Что вспоминать-то? — снова шмыгнула носом Маринка.

— Сначала вспомни, что у него было в руках, у твоего Паши, когда он прибежал и сел в машину?

— Портфель, — быстро ответила Маринка.

— Отлично! — пробормотала я..

— Не поняла, что отлично-то? — Маринка смотрела на меня с подозрением, только пока не врубалась, куда ей это подозрение приложить.

— Поймешь, — твердо пообещала я. — А теперь припомни, куда вы поехали после того, как твой Ромео застрелил в магазине охранника?

— Я не знала тогда, что он кого-то убил!

— Зато теперь знаешь. Так куда вы поехали, я тебя спрашиваю?

— А может, это вовсе и не он убил? — Маринка, кажется, избрала защиту Павла главным бастионом своей защиты, но я свято наплевала на этот заход.

— Куда-куда? — настойчиво переспросила я.

— Фу, какая ты нудная, — Маринка сморщила носик и гордо тряхнула головой. — За город поехали, вот куда!

— А конкретнее?

— Ну, не знаю, в общем, когда я вырулила на трассу, то остановилась, и Паша пересел за руль, а потом мы поехали за КП ГАИ!.. — Маринка увлеклась воспоминанием и начала рассказывать более подробно. Лишь бы ее порыва хватило на подольше, в чем я не была уверена.

— Мы пересели в другую машину, — сказала она, — потому что эта была Пашиного приятеля… то есть он так сказал.

Я энергично кивнула.

— Ну да, приятеля, только он забыл сперва познакомиться с этим приятелем и просто позаимствовал машину. Что было потом?

— Потом Паша остановил какой-то старый рыдван, и мы поехали на дачу. Там озеро еще было.

Мы на лодке катались. На моторной!

— А почему не на катере? — я хотела пошутить, но не получилось, потому что Маринка с самым серьезным видом хлопнула глазами и ответила, что Павел не нашел ключи от катера, долго ругался и пришлось кататься на лодке.

— Не его, значит, дача? — уточнила я.

— Я подумала, его родителей, потому что, когда он искал ключ от замка, то все ругал старого хрыча, вечно все перепрятывающего.

— Может быть, своего папу? — задумчиво предположила я.

— Ну и я так подумала. А что было в портфеле? — задала Маринка самый важный для себя вопрос.