— Нет, мам, не хочу ничего.

— Ты все по нему плачешь? — покачала головой.

— Больше не буду, обещаю, — улыбнулась через силу, не веря самой себе.

— Ты, маленькая когда была, всегда, если тебя кто-то обижал, топала ножкой и строила сердитую мордашку, такая была забавная. И всегда умела, даже когда тебе было пять лет, использовать ситуацию в своих интересах. Помнишь, однажды дед гостил у нас и заставлял тебя каждый день читать три странички из детской книжки?

— Помню. Такие странные детские книжки, где не было ни одной картинки, зато был мелкий шрифт. Я просто ненавидела их, — вспомнила с грустной улыбкой. — Дед, если я его просила бутерброд с арахисовым маслом, всегда говорил — по всем вопросам обращайся к матери или отцу, и никогда не делал, что я просила. Ненавидела, когда он приезжал!

— Да, — мама погладила меня по голове, подсела ближе и притянула к себе, положив мою голову себе на грудь. Ее сердце билось уверенно и ровно, и это успокаивало. — И однажды ты спряталась в подвале в корзину для белья и порвала книжку на мелкие куски. А потом попросилась у меня на улицу. Я тебя отпустила, а когда дед начал ругаться, что он старший, и если он запретил гулять, то я не должна разрешать, ты сказала: «Ты сам говорил — по всем вопросам к маме, она командует всем, а ты только учишь меня читать. Вот я и спросила её». — Мы рассмеялись. Мама погладила меня по голове, поцеловала в макушку и продолжила: — Знаешь, Несь, твой миллионер был хорошим человеком, жаль, что вы так и не прилетели к нам. Он звонил пару раз, спрашивал, нужна ли нам с отцом помощь, приглашал в его клинику пройти обследование, говорил, какая ты замечательная, что он никогда раньше не встречал такой девушки… И когда вы не прилетели, звонил и просил прощения за это, что обстоятельства вынуждают срочно вернуться в Нью-Йорк… А потом этот взрыв… — она сглотнула и тяжело вздохнула.

Я выпрямилась, ошеломлённо уставившись на мать.

— Он никогда мне не говорил… Ты не обманываешь? Он правда звонил? — это было так странно… не могла поверить. — Почему ты сейчас только говоришь об этом?

— Зачем же я буду обманывать? И я думала, ты знала, просто вспомнилось вот… — тихо ответила мама и снова притянула меня к себе. — Я горжусь тобой, Несси. Ты, главное, не сдавайся, будь как в детстве — используй все возможности ситуации себе на пользу, не давай себя обижать, но и сама и не обижай. Ты всегда была справедливой девочкой…

Мы еще долго сидели в обнимку, вспоминали меня в детстве, моего брата, мама рассказывала мне о них с отцом, открывая подчас такие моменты, о каких я даже не подозревала. Мы впервые разговаривали как две взрослые женщины, две матери, делились сокровенным, вместе плакали, смеялись и смотрели альбом с семейными фотографиями допоздна. Я никогда еще не засыпала с таким ощущением дома в душе, как в эту ночь.

А утром родители с Майклом проводили меня на самолет.

***

США, Нью-Йорк

«Лучший багаж — это “Центурион”», — сказал однажды Никита и был прав. Теперь, когда я получала стабильный доход, мне вдруг оказалось не нужно много вещей. Я никогда не обрастала барахлом, потому что его не на что было покупать, но когда деньги появлялись, старалась накупить впрок трусов, еды, еще чего-то… Взгляд выхватывал рекламу распродаж, и даже среди уценённого товара я искала самый дешевый ценник и хватала что-то, что казалось нужным, а потом лежало ни разу не тронутым.

А теперь вдруг поняла, что не нужно забивать холодильник килограммами мяса, галлонами молока, что нет необходимости после работы стоять у плиты и готовить ужин — можно нормально поесть в кафе здорового питания, а на вечер купить что-то несущественное. Не нужно переживать, что нет запаса колготок — всегда можно зайти в магазин и купить новые. Главное — чтобы на банковской карте был положительный баланс. Всегда. Необходимый комфортный минимальный лимит, который легко восполнится уже завтра, если даже сегодня потратить его весь.

Теперь я понимала, что быть богатым — не роскошь, а удобство, которое экономит время, нервы и… деньги. Потому что уже не смотришь на распродажи, а покупаешь то, что прослужит дольше.

Я владела кафе всего ничего, но когда по итогам месяца подсчитала расходы на зарплату, налоги и прочее, душа ликовала. Правда, в голову закралась мысль — а так ли уж мне нужно быть уникальным парфюмером? Может, открыть второе кафе? Третье? И в Майами, где полно туристов. И в Корал Гейблс… Но я гнала от себя эту идею, все время возвращалась к тому, что одно другому не мешает, главное — наладить работу заведения так, чтобы мое вмешательство было минимальным, нанять бухгалтера, юриста… не обязательно ведь им работать каждый день. А самой учиться и достичь поставленной цели.

Сегодня я проснулась с мыслью, что можно уже подумать о собственной машине. Водить я умела — в колледже получила права. Вчера, когда прилетела в Нью-Йорк, мне было ни до чего, я мыла и чистила квартиру, которую сняла, позволила себе купить большой телевизор и огромный диван с множеством мягких подушек. Моя гостиная стала просто образцом минимализма. Эти два предмета дополнял лишь низкий столик и торшер, излучавший мягкий уютный свет. Я уже предвкушала, как вернусь после встречи с адвокатом, которую назначила в своем кафе, и развалюсь уютно на диване с попкорном или вареной кукурузой, включу огромную плазму и буду смотреть какой-нибудь фильм. Или мультики. А заодно проштудирую места, где можно купить недорогую подержанную машину. Хотелось что-то большое, но не пикап — грузовички жестковаты, а мне нужно беречь беременность как бесценное сокровище.

Настроение немного испортилось. Пора бы показаться врачу. Отбросила эту мысль — все равно сегодня не пойду. Разберусь с финансовыми обязательствами и тогда наведаюсь в клинику. Вздохнула тяжело — все-таки совсем не хотела видеть Расса. После последней встречи и ночи в боксе Никиты необходимость встречи с ним отторгалась на физическом уровне, даже затошнило. Хотя, наверное, все же не он виноват, а эти чертовы интервью, одно из которых я не давала, а второе все только усугубило.

Голова разболелась от этих мыслей, и диван с плазмой на половину стены уже не так радовали. Дела не ждут, сплошные заботы. Вздохнула снова и быстро собралась.

В спальне у зеркала застряла — стояла, разглядывая себя в зеркале, и казалась себе простоватой. Эти беспорядочно вьющиеся жесткие волосы теперь раздражали, отсутствие косметики не казалось привлекательным, а одежда — хаотичный набор дешевых тряпок и аксессуаров к ним. С этим срочно нужно было что-то делать. Неплохо было бы обратиться к стилисту. Но единственный, кого я знала — Теренс Райт. И тоже друг Никиты.

Зарычала от того, что у меня за год в Нью-Йорке не сложился личный круг общения. Мне не с кем было погулять в парке, сходить в кино, поболтать за чашкой кофе и пригласить в гости. Никита и его окружение — Рассел, Маури, Экен, Джейкоб — незаметно вписались в мою жизнь как нечто неотъемлемое. Это еще одна проблема, которую следовало срочно решить…

Подумала и поняла, как это смешно — срочно завести друзей, близких по духу людей. Я так со Стэйрой подружилась — раз… и приехали.