«Было бы клёво, – откликнулась Катя, осторожно ощупывая исколотую щетиной промежность. – Если ты не возражаешь, я встану и приведу себя в порядок. Мы ведь пойдем ужинать? Я ужасно проголодалась. Говорят, в здешнем ресторане подают совершенно необыкновенные роллы с темпурой из креветочной икры».

«Закажешь в номер эти свои необыкновенные роллы, – сказал мужчина, садясь на кровати. – У меня важное мероприятие. Придется тебе сегодня ужинать в одиночестве. En solitude, как говорят господа французы».

«Но у нас свадебное путешествие! – напомнила Катя. – Жестоко держать меня в номере, когда вокруг столько интересного. В клубе «Девятьсот девяносто девять» выступает Лайма – должна же я оценить, насколько хорошо она сохранилась! А рядом с бассейном на Никки-Бич идут съемки фильма «Русская красавица», там куча топ-моделей, они специально приехали из Парижа и Милана и по ночам танцуют на дискотеке босиком».

«Откуда такие широкие познания?» – спросил мужчина, растирая туалетную воду по губам и подбородку.

«Ульяна рассказала, подружка Ксюши Собчак. Мы познакомились прямо на улице и вместе делали шопинг, представляешь? – Катя понизила голос. – Ульяна говорит, что ночью здесь появится сама Наоми Кэмпбелл. Разве можно упустить такую возможность?»

«Pourquoi pas? Почему нет, когда запросто? Считай, что ты свою возможность уже упустила».

С этими словами мужчина покинул спальню. В следующий раз он соизволил открыть рот, когда, приняв душ и одевшись, критически рассматривал себя в зеркале. Совершенно убитая Катя услышала, что жизнь состоит не только из вечеринок, дискотек и презентаций. Что нужно приучаться жертвовать мелочами ради главного. И что если кое-кто будет возникать со своими дурацкими капризами, то это закончится для кое-кого очень плохо.

Отчитав таким образом молодую жену, мужчина отправился прямиком в ночной клуб «Джиммиз», к которому ежесекундно подъезжали «Феррари», «Бентли», «Порше» и «Мерседесы», высаживающие дам и господ в баснословно дорогих нарядах. Выражение лиц свидетельствовало о том, что в жизни собравшихся происходит нечто в высшей степени значительное. Они вели себя так, словно снимались в римейке «Крестного отца», хотя намечался всего-навсего банкет в честь юбилея главы «Севсибникель» Миши Пороховщикова. Представители фирмы «VIP Entertainment», отвечающей за организацию мероприятия, увивались вокруг гостей, как осы, одуревшие от обилия сладкого.

Уплатив 200 евро за входной билет, мужчина присоединился к дружеской компании. Среднемесячный доход приглашенных превышал пятьсот тысяч долларов, большинство из них торговали российским сырьем, проживая в Израиле, на Кипре, в Италии или Франции. Миша Пороховщиков, переплюнувший всех или почти всех, ничем не выказывал свое превосходство. Был приветлив и радушен с каждым, даже если гость только-только поднялся на предпринимательском поприще. Обласкал он и мужчину, о котором идет рассказ. Принял в подарок бриллиант, похлопал по плечу, предложил чувствовать себя как дома.

И понеслась душа в рай! Случайно затесавшиеся среди гостей арабы и турки лишь пучили глаза, наблюдая за тем, как умеют гулять русские.

Банкет не случайно анонсировался под лозунгом «Samogon-party». Самогон действительно лился рекой, хотя наливали также вино, водку и шампанское. Закусывали специально доставленными из Москвы солеными огурцами, грибами, баклажанами и говяжьими языками. Черная и красная икра была подана в настоящих деревянных кадках, в одну из которых порывался забраться с ногами запойный бизнесмен Гоша Мамонтов. Ему, видите ли, вспомнился старый фильм, где Челентано топчет виноград под пение присутствующих. Он хотел проделать нечто подобное и проделал бы, если бы секьюрити не уволокли его спать.

Веселье от этого не пошло на убыль. Когда выбившиеся из сил музыканты молдавской группы «Дуб-дубом» улеглись вповалку прямо на сцене, к микрофону вышел мэтр российского кинематографа, наряженный то ли камердинером, то ли императором, и затянул куплеты про шмеля, незаметно перешедшие в матерные частушки. Аккомпанировали цыгане, подпевали сильные мира сего (особенно усердствовал Саша Шустрик, знаменитый тем, что раскатывал по побережью на «Бентли» с московскими номерами), подтанцовывали две дюжины русских топ-моделей, каждая из которых была достойна быть снятой для обложки глянцевого журнала. Когда разошедшимся девушкам стало мало сцены и танцпола, они, взвизгивая, принялись сигать через спинки диванов, приплясывать на столах и прыгать в бассейн, откуда выбирались в чем мать родила. Это навело Пороховщикова на мысль оживить празднество невиданной доселе забавой. По его приказу охранники отлавливали манекенщиц и приподнимали их над полом за лодыжки, давая гостям возможность заливать шампанское в некие естественные отверстия.

Пресса с восторгом писала потом, что всего таким образом было опустошено 260 бутылок «Вдовы Клико» по 300 долларов каждая. Но в газетах не появилось ни строчки о том, что под конец праздника, когда жители окрестных вилл проснулись от грохота фейерверков и запущенной на полную громкость «Марсельезы», вместо шампанского в ход пошел семидесятиградусный первач, способный воспламениться от малейшей искры. Смех манекенщиц сделался истеричным, а потом и вовсе сменился возгласами боли и негодования. Лишь половина из них согласилась ублажать почтенную публику до утра; остальные разбежались кто куда, опасаясь, что неугомонный Пороховщиков велит принести бутылки с «коктейлем Молотова», столь популярного во Франции после эмигрантских погромов.

Потом полил дождь, и вся честная компания отправилась в Сен-Тропе, дабы продолжить веселье в одном из многочисленных клубов отеля «Byblos». Прошел слух, что там находится Донателла Версаче, мечтающая присоединиться к русской тусовке, и каждому захотелось вдруг блеснуть перед ней остроумием и драгоценными аксессуарами. Взревели десятки автомобильных моторов, провизжала стираемая об асфальт резина, стало тихо. По разгромленному залу бродили официанты, с уст которых не сходили слова «russe» и «merde». Одетые в белое, они напоминали санитаров, выносящих с поля боя убитых и раненых. Возможно, некоторые из них сознавали, что тела павших принадлежат упившимся, обкурившимся или обколовшимся потомкам героев Бородина.

Лишь один русский, оставшийся в клубе, был относительно трезв – муж синеглазой брюнетки Катюши. Он упрямо сидел за столом и пил водку, закусывая ее блинами с икрой. Его глаза были красными, как огоньки стоп-сигнала, и официанты старались обходить его стороной. Не подозревая, что странный клиент отлично понимает по-французски, они вполголоса обменивались впечатлениями по поводу увиденного и услышанного.

– Эти русские богачи – настоящие кретины. Знаете, сколько отвалили они своим шлюхам? На эти деньги можно открыть пару таких клубов, как наш.

– Тысяча чертей! Чего еще ожидать от людей, которые выбирают не блюда, а цифры с нулями? Патрон подумывает о том, чтобы завести меню специально для русских. Они готовы платить восемьсот евро за вино, красная цена которому двести.

– Самодовольные хамы. Плевать на их чаевые, я буду рад, если все они окажутся за решеткой.