– Ну, так кто? – голос Дара мешал предаться раздумьям.

– Моя первая любовь, – решил уйти от ответа. – Призналась, что тоже меня любила, а теперь ненавидит, потому что я трус.

– А ты?

– Что я? – не хотелось отвечать на вопросы. А с другой стороны – надо было с кем-то поговорить, чтобы все разложить по полочкам.

– Любишь ее?

– Возможно, – устало кивнул. – Или нет. Я не знаю. Запутался. В голове каша. Я помню ее другой. Тогда она казалась чем-то недостижимым. Как сон, мечта. К ней хотелось стремиться. А сейчас она другая. Я другой. И не понимаю, то ли во мне жива память, то ли я опять начинаю в нее влюбляться.

– Сложный ты человек, профессор, – Дар подлил в бокалы вина. – Можешь помочь всем, кроме себя самого. Давно хотел сказать, что благодарен тебе за Ленора. Брат изменился. И я этому рад.

– С чего такая откровенность? – вино и отсутствие ужина делали свое дело. Отзвук грядущего опьянения затуманил голову. – Ты же вроде как меня на дух не выносишь.

– Да. Ты умудрился за месяц разрушить все, что я строил несколько лет. С чего бы мне становиться твоим другом?

– Ты устроил заговор, – напомнил я.

– Я хотел все изменить, – похоже, Дара тоже потянуло на откровенность. Не одному мне надо было выговориться. – Взгляни на Арантию. Кругом бедность, разруха, магические аномалии. А отцу нужны только балы, охота, женщины. Он все доверил Мартису. Мартис ведет свою игру. И я ему мешаю. Потому что никогда не буду повиноваться. Не стану таким, как отец. Я хочу видеть Арантию другой. Хочу, чтобы были приняты законы, которые обеспечили бы нормальную жизнь таким, как Ленор. Чтобы пошатнулось то болото, которое очутилось наверху общества. Понимаешь, Дагеор?

Я понимал. И даже признавал, что принц-то, оказывается, прав.

– Отец меня не слушает, – продолжал Дарентел. – Не скажу, что он плохой родитель. Ему просто не до нас, как и любому правителю. Но я пытался. Видит богиня, что пытался до него достучаться. Он не захотел даже выслушать. Да, я собирался совершить переворот. Потому что были люди, которые меня поддерживали. Я и так имею право на трон, но боюсь, что меня убьют раньше. Слишком многим неудобен как крон. Их устроит Ленор. Вспомни брата, каким он был. Мягкий, доверчивый. Он готов был пойти за каждым, кто скажет доброе слово. Не знаю, как ты его изменил. Да, он другой. Но по-прежнему не сможет править сам. И ему будет нужен кто? Мартис…

Если бы еще Дарентел знал, что Мартис – папаша Ленора! Но я не собирался раскрывать чужие тайны. Они принадлежали жрецу и Ленору. Не мне.

– А тут ты, – закончил Дар свою исповедь. – Все перевернул. Рассказал отцу о перевороте. Да все равно бы не получилось. Потому что Гарден меня предал. А если бы не предал? Ты бы все разрушил, профессор Аль. Я очень надеялся, что тебя казнят. И никак не мог понять, почему Ленор и Мия говорят о тебе чуть ли не как о посланнике богини.

– Теперь понимаешь? – поинтересовался я, втайне радуясь, что голова все еще на плечах и крон у нас – не Дар.

– Начинаю, кажется. Ты живешь чужой жизнью, не своей. Поэтому тебе так тоскливо. Потому что понимаешь: твои студенты закончат академию. И что тогда? Кому ты будешь нужен, Аланел эр Дагеор? Да никому! Даже себе, заметь.

Я стиснул кулаки, едва не раздавив хрупкую ножку бокала. Почему до сих пор слушаю? Какого темного Дар вдруг решил добавить к ненависти Милли еще и свою? Я, конечно, тоже его терпеть не могу, но вот так высказываться не стану. Зато в голове немного прояснилось. Бездарный получился вечерок. Хватит сидеть тут и жалеть себя. Надо выставить принца за дверь, выспаться – и все наладится.

– Молчишь? – прервал тишину Дар. – Значит, я прав.

– Не прав, – перебил его. – У меня есть семья, которая меня любит. Да, мы ссоримся, стоит собраться под одной крышей, но все-таки. Ребята – не просто мои студенты. Мы дружим. И будем дружить. Потому что, когда меня выставили из академии, мы продолжили общаться. И я им доверяю. Нужен ли я себе? Да, тьма побери! Не собираюсь класть голову на плаху только потому, что отношения не клеятся. Со всеми бывает. В конце концов, есть коллеги, которые меня терпят. Студенты других курсов, которых могу чему-то научить. На худой конец – зрители, перед которыми смогу выступать, если уйду из академии. Не все так плохо. Так что могу тебя разочаровать.

Дар рассмеялся. Мне был непонятен его смех. Скорее, ожидал, что принц начнет спорить, доказывать свою правоту.

– Ну, вот теперь ты на себя похож, – неожиданно сказал он. – Кстати, девчонки там и для тебя платье подобрали, так что готовься, профессор. За любовь студентов приходится платить.

– Какое платье? – взвился я.

– Зеленое, в рюшах. И паричок такой рыженький. Решили, что мальчиков у нас мало, а платье лишнее есть. Дружеский совет: хочешь избежать участия – в день фестиваля не попадайся им на глаза. От Кэрри и Регины очень сложно отбиться.

Я замер с раскрытым ртом. Нет, мне, конечно, не сложно сыграть женскую роль, но почему не предупредили? Ох уж эти девчонки!

Дар поднялся и пошел к двери. И что это было?

– Спасибо, – запоздало сказал я.

– Да не за что, – обернулся он. – Хорошо все-таки, что тебя не казнили. Можно будет полюбоваться на твой позор на ярмарке. Доброй ночи, профессор.

Дверь закрылась за его спиной. Это он что, так поддержку оказал? Странный тип. Но, стоит признать, слова Дара зародили во мне сомнения. Он ведь прав. Крон не занимается страной, доверив все Мартису. И Ленор крайне удобен для Мартиса. Значит, Дара нужно убрать. Пока в академию. А потом? Злой крон, узнав о заговоре, мог лишить сыночка престола. Кто тогда становится наследником? Правильно, Ленор. Тьма, что-то мне все это не нравится! Запретить Дару ходить без телохранителей, что ли? Все сходится к тому, что принца захотят убрать с пути. Но пока крон здравствует и не собирается в мир иной. Значит ли это, что можно быть спокойным?

Переключившись на проблемы престолонаследия Арантии, почти забыл о Милли. Вспомнил о ней, уже лежа в постели. Как теперь себя вести? Делать вид, что ничего не случилось? Да, наверное. Так будет лучше. Для нас обоих.

Всю неделю безуспешно пытался поговорить с Айдорой. То ли она была слишком занята, то ли ректорша слишком ловко меня избегала, но ее кабинет неизменно оказывался пуст. Как и комната в общежитии. Решил подождать до фестиваля – уж на нем она точно появится.

Студенты готовились к празднику Адалеи как никогда. Они часами пропадали в тренировочном зале. Посмотреть на постановку не пускали даже меня. И про платье молчали, но я был настороже. Хорошо хоть Дар предупредил. Сам принц снова погрузился в меланхолию, но на репетиции приходил исправно. Я постоянно видел телохранителей, толкущихся под дверью. Больше никто не пытался их усыпить. Возможно, потому, что они перестали бродить за Даром, словно тени.