Иванушка отошел на шаг, осмотрел поверженного рыцаря и довольно взревел. Подошел, поднял его меч и, прислонив к дереву клинок, изо всей силы ударил молотом. С жалобным звоном меч сломался.

Тут только я осознала, что все это время практически не дышала, и судорожно втянула носом воздух. На глаза набежали слезы злости и отчаяния.

— Ну, вот и все, нежить, — Аленушка утерла пот со лба и вновь обернулась ко мне. — Работа выполнена. Впрочем, как и всегда.

— Я не нежить! — выдохнула я.

— Ага, знала бы ты, сколько раз я слышала эти слова, — усмехнулась ведьмачка. — Что ж, ладно. Прощай, — и она шагнула ко мне, поднимая саблю.

Я в панике отшатнулась.

«Сабля — это же быстро? Вжух — и все? А потом я ведь воскресну, да?» — промелькнуло в голове.

И тут воздух между мной и Аленушкой с треском разорвал огненный росчерк.

Ведьмачка моментально отпрыгнула и замерла в боевой позиции, а на дороге появился… Белогор!

Быстро оглядев место недавнего боя, он скользнул взглядом по мне и перевел его на ведьмаков.

— А это еще кто такой? — подходя к Аленушке, настороженно спросил козлооборотень. — Гуляй себе, мил человек, отсюда подобру-поздорову. Не мешай, душевно тебя прошу.

Аленушка усмехнулась.

— А человек ли? Что скажешь?

Белогор промолчал, лишь демонстративно сложил руки на груди.

— Молчит он, сестрица, — посетовал Иванушка. — Совсем вежества не понимает.

Аленушка огорченно поцокала языком и повернулась к братцу, чтобы… Уловка! Она резко, практически без замаха метнула в Белогора одну из своих бутылочек. Но склянка исчезла в короткой вспышке пламени, не долетев до того пары метров.

— Наслышан я о вас, — спокойно произнес Белогор. — Ученица Бабы-яги с братом, который неудачное зелье выпил и оборотнем стал. Аленушка и Иванушка, верно? Ходите по свету, нечисть да нежить истребляете. Где за монету звонкую, а где и за благодарность простую.

— А коли слышал, так чего на пути встаешь? — задиристо ответила Аленушка, явно слегка обескураженная первой неудачей.

— Тропы наши пересеклись, вот и стою, — Белогор пожал плечами. — Девушку эту я вам не отдам. Поэтому у вас два пути — пойти прочь. Целыми и невредимыми. Или попробовать отбить ее у меня, а значит, перестать быть как целыми, так и невредимыми.

Козлооборотень хохотнул.

— Эк как заворачиваешь! Тот вон тоже поначалу хорохорился, — он жестом указал на лежащего в отдалении рыцаря.

Однако Белогор лишь улыбнулся краешком губ и осуждающе покачал головой.

— Неправильно ты сравниваешь, Иванушка. А посему вот тебе моя первая наука.

Он поднял правую руку и быстро начертал в воздухе какой-то неведомый знак. Пахнуло жаром, и Иванушка вдруг заорал-заблеял от боли! Рукоять его молота вспыхнула, а железная чушка стекла оплавленным железом на землю, поджигая траву и мелкие веточки.

Козлооборотень грязно выругался, тряся обожженной рукой, а затем снял с пояса цепь.

— Не надо! — погрозил пальцем Белогор. — Она у тебя серебряная, а значит, мне придется тебя жечь, а не твое оружие.

— Знаешь что, колдун неведомый? — вмешалась Аленушка. — Мы, пожалуй, все-таки попробуем!

И брат с сестрой моментально разошлись в стороны, заставляя Белогора разделять внимание и переводить взгляд с одного на другого. Козлоборотень раскручивал цепь, а Аленушка вытянула из ножен сабли.

Но на лице Белогора даже тени волнения не промелькнуло.

— Эх, ну какие же вы непонятливые, — укорил он и слегка притопнул ногой.

Земля ощутимо вздрогнула и всколыхнулась волной от него в сторону ведьмаков, словно вдруг стала жидкой и кто-то бросил в нее камень.

Ведьмаков подбросило в воздух. Аленушка в пируэте умудрилась снова приземлиться на ноги, а вот Иванушка рухнул очень неудачно. Со своего места я расслышала хруст и увидела, как бессильно повисла обожженная рука.

— Это была моя вторая наука, — скучным голосом произнес Белогор. — Боюсь, третьей вы не переживете. А на свете столько людей нуждаются в вашей помощи…

Не спуская взгляда с Белогора, Аленушка скользнула к брату и что-то прошептала. Козлооборотень зло посмотрел на нашего нежданного защитника и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Я запомню тебя, нечисть. Крепко запомню.

А Аленушка сняла с пояса очередную бутылочку и капнула из нее что-то под ноги, крепко взяв брата за плечо. Тотчас вверх взвился клуб белого дыма, в котором они и исчезли.

Мы победили.

Точнее, победил Белогор. Если бы не колдун…

— Ты цела, царевна? — он повернулся ко мне и быстро оглядел.

— Да, — я нервно кивнула. — А вот остальные…

Остальные!

Опомнившись, я подхватила с земли посох и рванула к Ланселоту и Коню.

Первым на пути попался Конь. Он лежал на боку и смотрел на меня багровым глазом. Злым, но моргающим. Хороший знак!

— Ты как? Живой?

— Наполовину, — с трудом ответил тот. — Сейчас чары спадут, встану.

Кивнув, я подбежала к рыцарю. И вот с ним даже на первый взгляд все было куда хуже. Постаралась снять шлем, но не смогла. Даже забрало, покореженное ударом здоровенного копыта, не открывалось.

— Белогор! Помоги! — позвала я.

Тот подошел и присел рядом. Покачал головой.

— Крепко его Иванушка приголубил.

— Ланселот его побеждал, даже рог срубил, — вступилась я за рыцаря, подумав, что Белогор не слишком высоко оценил его воинские качества. — А потом они на Ланселота вдвоем налетели.

— Гуртом батьку бить сподручнее, это верно, — пробормотал колдун.

Затем сделал круговое движение рукой, и в ней прямо из воздуха возник небольшой нож с широким лезвием. Аккуратно перерезав какие-то ремешки, Белогор потянул шлем и наконец освободил голову рыцаря.

Лицо Ланселота было залито кровью, глаза закрыты. Дышал он хрипло и с трудом. Даже не будучи медиком, я поняла: это очень и очень нехорошо. Но как помочь, не знала, поэтому беспомощно посмотрела на Белогора. Тот вздохнул и положил ладонь на лоб рыцаря, прикрыл на мгновение глаза.

Честно говоря, уже привыкнув к чудесам этого мира, я ожидала, что вот прямо сейчас Ланселот откроет глаза, излеченный магией колдуна. Но — увы. Белогор убрал ладонь и нахмурился.

— Плохо дело, царевна. Лицо ничего, зажило бы, только шрам остался, но у него ребра поломанные легкие задели да кровотечение внутреннее образовалось. Не жилец этот рыцарь ныне. Одной ногой в Нави уже стоит.

В Нави? Это, в смысле, умирает?!

— Неужели ему не помочь?! Совсем никак?! — воскликнула я. — Он за меня жизнь был готов отдать, я не могу так его оставить!