— Если не затруднит, царевна, я предпочел бы остаться один, — вернул меня в реальность голос Белогора. — Целительство — не самая моя сильная сторона, поэтому мне необходимо сосредоточиться. А твое волнующее рассматривание несколько отвлекает.

Я почувствовала, что краснею, но коротко кивнула и вышла, приказав Костопраху следовать за мной.

Колдун появился буквально через несколько минут. Вышел из спальни, вытирая со лба испарину.

— Будет жить твой защитник, — сообщил он, потом посмотрел на Костопраха и продолжил: — Не беспокоить раненого этот день и эту ночь. Я погрузил его в целебный сон. Проснется здоровым. И голодным. Как я сейчас.

Намек я поняла, как, собственно, и Костопрах. Скелет засуетился, заволновался, особенно когда выяснилось, что без скатерти-самобранки с нормальной едой во дворце проблемы. Так что пришлось довольствоваться мясом, которое для нас просто поджарили на вертеле, да некрепким вином. При этом Костопрах непрерывно извинялся и обещал, что уже завтра во дворце будет настоящий повар.

Впрочем, я была так голодна, что и мясо съела с удовольствием. Белогор, судя по скорости исчезновения оного блюда, тоже.

А затем скелет куда-то ушел, и в небольшой трапезной мы остались с колдуном вдвоем, неспешно потягивая вино из массивных золотых кубков.

В моей голове слегка шумело и шевелиться абсолютно не хотелось. Однако сознание оставалось ясным, а потому я попыталась составить дальнейший план действий и заодно понять, снимать ли мне обручальное кольцо сейчас, или можно рассчитывать на дальнейшую помощь Белогора. Или Наволода?

Вот, кстати, надо все-таки выяснить, как его теперь называть-то?

— Как хочешь, так и зови, — лениво отозвался тот в ответ на озвученный вопрос. — И то и другое — мои имена.

— Оба? А почему тогда второе Белогор? Да и Князем тебя Белым нежить моя называет. Но вроде бы ваша гора — Медная? — поразмышляла я.

— В этом мире да, — колдун кивнул. — А вот если в Навь перейти — там она холодом скована да инеем покрыта. Потому и Белая.

— А-а. Понятно, — протянула я, решив про себя, что звать его буду все-таки Белогором. Так все ж привычнее, когда он в обычном человеческом виде.

— Может, еще о чем-нибудь узнать хочешь?

Я хотела, и о многом. Например, о том, насколько он опасен лично для меня и прав ли посох, его подозревая. Однако напрямую такого спросить, разумеется, не могла. Поэтому, покосившись на молчаливого Яра, прислоненного к креслу, спросила другое:

— А скажи, почему ты мою сестру спалить пытался? Неужели тебя действительно так ее отказ задел, что ты ее врагом считать начал?

Белогор от такого предположения только пренебрежительно фыркнул, мол, сказала тоже. Затем покрутил кубок в пальцах, сделал глоток и произнес.

— Нет, конечно. Тут другое. То, что мне принадлежит Источник Мертвого огня, ты уже поняла.

Я кивнула.

— Находится он глубоко под Медной горой, — пояснил он. — И нет к нему хода никому, только тем, кто особое разрешение от меня или матери моей, Хозяйки Медной горы, получил. И вот несколько дней назад Василиса пришла за подобным разрешением, да не просить, а требовать. Еще и не одна пришла, с мужем своим царевичем Иваном Гвидоновичем. И о чем думала только?

Я недоуменно хмыкнула. И за что ее Премудрой прозвали? С мужем прийти к несостоявшемуся жениху да требовать чего-то? Нет бы одной, да со вздохами, мол, «дело не в тебе, а во мне и батюшке Кощее», «ты слишком хорош для меня» и всем таким вот. Совсем женской хитрости нет у сестрицы!

— Разумеется, я отказал, — продолжал тем временем Белогор. — А мать и вовсе приказала им путь к Медной горе забыть. Пообещала, что могилой им эта гора станет, коли сунутся. Ушли они оба, да, как оказалось, недалеко. Едва только я по делам отправился, а мать на проверку рудников людских отвлеклась, явилась эта парочка вновь. Каменных великанов, что тропу к горе охраняли, Иван Царевич мечом посек…

— Как посек? — не поняла я. — Они же каменные!

— А вот так! — отрезал Белогор. — Меч-то у него не простым оказался. Камень словно масло резал. А мне только один такой клинок известен — Кладенец, которым как раз ваша семья и обладает. Так вот, пробились они к горе, подданных моих положили прилично и почти до Источника добрались. Но тут я уж почуял недоброе и вернулся. В общем, битва знатная вышла. Этот меч оказался могуч настолько, что я в своих землях и с силой Источника поначалу даже не мог верх взять. Любое колдовство он рассеивал, любое оружие перерубал. Только когда мать подоспела, смогли мы их потеснить. На две стороны одновременно мечом все ж не махнешь. Так что пришлось им убираться.

— И поэтому ты при виде меня сразу огонь вызвал?

Белогор кивнул.

— А как иначе? Василиса только одна уязвима, потому везде с мужем своим и ходит, под защитой меча. Нельзя было такую возможность упускать, сама понимаешь. Никак нельзя.

— Понимаю, — согласилась я. — Потому теперь и не сержусь. Хотя больно было. Очень.

Наш разговор прервал вернувшийся Костопрах с вопросом, готовить ли гостю дорогому опочивальню, или тот ночевать у себя дома изволит?

Несмотря на то что сказано это было с безупречной вежливостью, я руку могла на отсечение дать — скелет надеется исключительно на второе.

Судя по ухмылке, скользнувшей по губам Белогора, тот подумал о том же. И в первый момент мне показалось, что колдун чисто ради собственного развлечения останется-таки на ночевку. Но тот отрицательно качнул головой.

— Не стану злоупотреблять вашим гостеприимством. Рыцарь все равно только через сутки очнется.

Белогор начал подниматься, а мне вдруг вспомнилась одна весьма важная вещь. Подскочив следом, я придержала его за руку.

— Подожди.

— Что такое, царевна? — колдун вопросительно посмотрел на меня.

— Прежде, чем ты уйдешь, я тебе хочу одну вещь показать, — сказала я и, посмотрев на Костопраха, потребовала: — Проводи нас в тронный зал.

Скелет хоть и удивился, но послушно кивнул. Я подхватила посох и вместе с Белогором направилась за ним, а через пару минут мы вошли в памятный зал, такой же темный и пустой, каким он был, когда я очнулась в этом мире.

— И что мы здесь делаем? — уточнил Белогор.

— Сейчас, — я вновь нетерпеливо взяла его за руку и потянула прямо к трону. А когда мы подошли, показала на высокую спинку, в которой, как я и запомнила, торчала рукоять огромного меча. — Видишь?

— Меч? — Белогор нахмурился.

— Именно! И какой это меч? Костопрах!

— Ну так это меч-Кладенец, царевна, — откликнулся скелет. — Кощей его всегда здесь хранит.

— А кому Кощей меч этот давал, не припомнишь ли? — продолжила я.

Костопрах даже руками всплеснул: