расспросила Фазию о людях из ее сообщества и о том, как они выражали свою поддержку. У нее была подруга, которая интересовалась состоянием сестры, но в целом, по мнению Фазии, все думали так: «Верь в волю Аллаха, будь сильной и молись». Они сомневались в разумности постоянной борьбы с бессилием и печалью и спрашивали у Фазии: «Тебе действительно легче от этого?» Но она не злилась на них, потому что старалась проявлять терпение к «плану Божьему»: «Я благодарна за все, что Он дал мне. Я благодарна за свою жизнь». Именно такое отношение помогало ей успокоиться.

Когда Алии резко стало хуже, Фазия злилась из-за ускользающей связи с сестрой. «Я теряю ее сантиметр за сантиметром», – говорила она. Фазия в слезах делилась своими переживаниями. Она представляла, что чувствовала Алия, о чем она думала, сидя в инвалидной коляске, потеряв способность пошевелить ногами и руками, держать голову, сделать хоть что-то для себя. Я плакала вместе с Фазией, представляя ее ужас. К этому времени мы сблизились, и наши беседы помогали ей.

Однажды, когда мы говорили об умирающей сестре, я спросила: «Есть ли что-то, о чем ты должна сказать своей сестре? Поговори с ней, чтобы позже не сожалеть». К счастью, Фазия уже поговорила о самом главном с сестрой, и Алия написала ей электронное письмо – это заняло несколько недель. В нем она описала свои пожелания насчет похорон и дальнейшей жизни ее семьи.

На четвертый год нашей работы с Фазией ее близкие были полностью вымотаны. Никто не знал, когда Алия умрет. Их посещали неизбежные мысли, вызывающие чувство вины: «Когда это наконец закончится?» и «Мне кажется, я больше не выдержу». Фазия угодила в эмоциональный тупик. Ее мысли были темными. Они не оставляли ее и влияли на остальные чувства. Несмотря на ее стресс, я видела, что она по-прежнему считала волю Божью высшей властью. Я поняла, что завидую тому, какое утешение ей приносит вера.

К пятому году состояние Алии было мучительным. Она больше не взаимодействовала с людьми, не двигалась и получала питание внутривенно. Но ее сознание и ум не пострадали. Постоянный стресс изнурил ее мужа и четырех детей. И это часто приводило к ссорам. Теперь Фазия звонила Алие каждые два-три дня.

Фазия написала мне, что собирается в Пакистан, потому что Алия умирала. Через несколько дней она снова написала мне: Алии скончалась от пневмонии во сне. Ее уход без прощания все изменил. Фазию терзали мучительные картины: сестра, умирающая от удушья. В итоге Алия умерла без страданий.

Некоторое время я ощущала тяжесть горя Фазии. Моя работа может быть очень странной: я скорбела по женщине, с которой не была знакома лично. Скорее всего, Алия даже не знала о моем существовании. И все же ее смерть казалась мне реальной утратой. Алия жила в моих мыслях пять лет – я чувствовала ее страдания, страх, отчаяние. Теперь она ушла.

Когда Фазия вернулась из Пакистана, какое-то время мы общались чаще. Она оплакивала смерть своей сестры и старалась находить утешение в вере. Фазия верила, что Алия в раю и наконец избавилась от страданий. Фазия испытывала огромную печаль, жила словно на автопилоте и чувствовала разлад в отношениях с детьми и мужем. Но со временем ей стало легче. Она просыпалась по утрам и неохотно признавала, что ноша тревоги и неопределенности спала с плеч.

Вера стала ее союзником. Фазия была сторонницей движения Барелви и выполняла все религиозные ритуалы, чтобы ускорить переход Алии в другой мир. Она молилась на церемониальных собраниях в особые дни, читала Коран, предлагала еду нищим в ее сообществе. Я понимала, что вера в то, что Алия оказалась в лучшем мире и больше не мучилась, придавала Фазии сил и приносила утешение.

Со временем ее печаль ослабла. Фазия с гордостью сказала мне: «Я думаю об Алии каждый день. Мысленно представляю ее лицо. Я больше не боюсь забыть ее. Она – часть меня. Я верю, что однажды мы встретимся там, где не будет страданий и боли».

Размышления

Каждая из представленных историй отражает сложный психологический портрет людей, столкнувшихся со смертью. Я решила написать об этих пациентах, потому что с ними у меня сложились особенно прочные отношения, которые долго жили во мне после завершения нашей работы.

Идеальные отношения с братом или сестрой делают из вас команду: эти люди всегда будут на вашей стороне, в горе и радости. Выражение «единственный ребенок» несет особый смысл – одного недостаточно. Сила связи с братом или сестрой способна преодолеть годы без общения: братья и сестры навсегда связаны общей генетикой, историей, секретами, воспоминаниями и языком.

Примерно одна треть взрослых людей считают свои отношения с братом или сестрой враждебными или отдалившимися. Разумеется, это не упрощает принятие смерти брата или сестры, а лишь добавляет новые сложности. Потеря возможности наладить отношения и сожаление из-за своих поступков в прошлом приносят людям боль.

Самая большая доля смертей братьев и сестер приходится на старшее поколение. Как правило, эти люди не обращаются к психологу. Хотя у 80 % населения есть брат или сестра, общество слабо осознает важность этих отношений в жизни. Например, отсутствует практика создания групп поддержки братьев и сестер (обычно подобные организации помогают только вдовам и вдовцам, а также скорбящим родителям). Последние исследования показывают, что влияние братьев или сестер на развитие нашей личности гораздо значительнее, чем предполагалось раньше. Это означает, что их смерть серьезно повлияет на нашу жизнь.

По своему опыту я знаю, что чем более эмоциональны отношения, тем выше вероятность, что терапия окажет пользу. Когда клиенты верят в отношения, это позволяет им поверить в себя и добраться до сути проблемы. Мы вместе открываем скрытые аспекты личности (обычно люди их стыдятся). Как ни парадоксально, это позволяет в большей степени принять себя. Я смогу помочь человеку, только если он откроется. На мой взгляд, это касается и дружеских отношений. Если мы честны друг с другом, наша дружба глубже и богаче.

Суицид

Процесс переживания горя Мусси усиливался фактом самоубийства его брата. Это означало, что его горе было тяжелым и продолжительным. Чувство вины, которое обычно сопровождает горе, зачастую выглядит как рана. В голове Мусси роились вопросы, на которые не было (и не могло быть) ответов: «Почему?», «Что, если…?», «Если бы только…» Все это сказалось на его умственной активности и мешало вести нормальную жизнь.

Чувство вины и стыда часто возникает вместе с вопросами вроде «Что, если?». Общественное порицание самоубийства также может вызвать у скорбящего человека чувство полного одиночества, потому что друзья и коллеги не знают, как к нему обратиться, и поэтому могут избегать. Кроме того, на человека могут