на себя, на планету – на эту жуткую планету.

– Ты даже не представляешь себе, насколько мне не все равно.

– Вранье.

– Ты меня совсем не знаешь.

– Здесь ты права. – Он едва не рассмеялся. – На самом деле не знаю. – Его глаза предательски заблестели.

«Почему, – подумала Айрис. – Почему он обо мне плачет?»

Эдди повернулся и пошел к входной двери. Айрис последовала за ним, обняла его за талию. Он весь напрягся и отскочил – ему было отвратительно ее прикосновение.

– Не трогай меня. – Он поднял руки, как будто она собиралась его арестовать.

Она отняла ладони. Он не обернулся.

– Не уходи, пожалуйста, – попросила она. – Я ужасный человек. Сама знаю, что это так.

– Я не хочу больше с тобой разговаривать.

– Пожалуйста, никому не говори. Я должна послать тебе специальную форму…

– Айрис, замолчи.

Эдди взял вещи и вышел за дверь, спустился по лестнице со своим велосипедом и, не оглядываясь, ушел. Айрис вернулась на кухню, выпила обе чашки кофе, съела оба куска пирога и снова расплакалась – это были слезы не только облегчения, но и грусти.

Вернувшаяся вечером Киран прошла прямиком в комнату Айрис и улеглась рядом с ней на кровать.

– Ну, как родители?

Киран пожала плечами, но ее взгляд был полон любви.

– С ума сходят, как обычно. – Семья у нее была огромная: бесконечная сеть тетушек, дядюшек и двоюродных братьев и сестер, разбросанных по всему свету. Киран никогда не покинула бы Землю. Ей бы такое и в голову не пришло.

– Хочешь пирога с орехом пекан? Сама испекла.

– Еще как! – Она до сих пор была в куртке и кожаных сапогах.

Айрис принесла с кухни кусок пирога и два бокала божоле, которое Киран обожала.

– Ты сама испекла? – поразилась Киран.

– Ну да.

– И по какому же случаю? – Она села на кровати. – Погоди, дай угадаю.

– Не думаю, что у тебя получится.

Айрис, облокотившись на подушки, уселась рядом и стала пить вино.

– Знаю – ты беременна! – сказала Киран. Попивая вино, она изучала лицо Айрис. – Нет, ты же пьешь. Значит, вы с Эдди обручились? Да?

Айрис старалась, чтобы на ее лице не отразилось никаких чувств. Киран сделала еще одну попытку:

– Ты нашла новую работу?

Около полуночи, к концу второй бутылки, после того как обе наплакались и выкурили около дюжины сигарет – тех самых, тоненьких, которые Киран привезла из Парижа и потом про них забыла, – они все еще лежали в полутемной комнате, освещенной лишь настольной лампой на тумбочке, и молча смотрели в потолок.

– Не уезжай, – сказала Киран.

– Ты это уже говорила.

– И буду говорить снова и снова, пока ты не передумаешь.

– Передумывать я не собираюсь.

Киран наконец встала.

– Мне завтра на работу. – Ее длинные черные волосы падали на лицо, одежда помялась. Она подобрала с пола куртку и сумку. – Не знаю, как теперь засну, – сказала она на пороге.

– Прости.

– У меня такое чувство, что я тебя совсем не знаю.

Не дав Айрис времени ответить, Киран вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Той ночью, лежа в постели, Айрис не чувствовала присутствия Смога. От него не осталось ни одной микроскопической частички. Она открыла глаза, села в постели и огляделась. Глаза быстро привыкли к темноте. Вот письменный стол, стул с висящей на нем одеждой, шкаф, а Смога нет.

– Ты где? – спросила она.

Ответа не последовало. Она легла и закрыла глаза. За окном заскулила лиса, будто ребенок заплакал, но Айрис ее не слышала, потому что уже спала.

На следующий день Айрис сообщила Элисон, что ее пригласили на новую сверхсекретную работу.

Элисон, похоже, была одновременно разочарована и приятно удивлена.

– Не знаю, как у нас получится найти вам замену, – сказала она.

«Легко», – подумала Айрис.

– Честное слово, вы такой ценный работник во «Фридом энд Ко». Неудивительно, что вас переманили. У вас впереди большое будущее.

– О, спасибо.

– А можно все же спросить? – Подавшись вперед, Элисон посмотрела ей прямо в глаза. – Это «Гугл»? Я никому не скажу.

– Вы довольно скоро все узнаете.

Она расплылась в широкой улыбке:

– Точно, да? Я так и думала!

На летучке Айрис поделилась новостью и с остальными. Дженни и Рич буравили ее глазами, как будто она кого-то убила. Вдруг Эдди уже все им рассказал? Ну и ладно. Это не имело значения.

Родным Айрис сообщила в последнюю очередь. Она перебрала разные варианты. В ресторане слишком много посторонних; у нее дома слишком тесно; по электронной почте – она не увидит их реакции. Она позвонила матери и напросилась в гости, сказав, что есть новости.

– А по телефону нельзя сказать? – спросила Элеанор.

– Хотелось бы лично.

– Ты обручилась? Со своим коллегой Эдмундом? – Элеанор не была знакома с Эдди, но ее голос звучал радостно – мысль о свадьбе вызывала у нее восторг.

– Его зовут Эдвард. Но тебе придется потерпеть до воскресенья.

– Но я права, да?

У Айрис было ощущение, что ее сердце сжала огромная рука. В голове пронеслись картинки: празднование помолвки, девичник с лучшими подругами, гирлянды цветных фонариков на свадьбе, мать, гордая дочерью, в нарядном голубом платье, потом младенец – дело сделано. Фотографии всех этих достижений разместили бы в сети, и все были бы бесконечно счастливы.

В воскресенье Элеанор открыла дверь и увидела Айрис одну, без жениха. Чтобы скрыть разочарование, она улыбалась изо всех сил. Они прошли в столовую, где мать быстренько убрала со стола пятый прибор. На обед были заказанные навынос суши и бутылка просекко – родители готовились праздновать.

Когда Айрис объявила о своих планах, первой неожиданно заговорила Мона. Выронив палочки, она сказала:

– Какого черта?

Джек Уайт пробасил:

– Что-что ты собираешься сделать? – Он смотрел на Айрис с непониманием и отвращением. – Ты что, совсем сдурела?

Элеанор вздрогнула от его слов. Айрис тоже.

– Джек. – Элеанор, как учительница, покачала головой, но глаз от стола не поднимала: переложила роллы темпура из пластмассового лотка на тарелку, смешала зеленый васаби с соевым соусом. Ее бледные руки дрожали. Наконец она положила кусочек суши в рот и, не встречаясь ни с кем взглядом, стала медленно жевать.

– Ты никуда не едешь, – сказал Джек.

– Я подписала контракт.

– Уверен, что еще есть время его разорвать.

– Я не хочу его разрывать.

Айрис пальцами взяла кусочек суши, окунула в соевый соус и положила в рот. Он оказался вязкий и противный, как старая жвачка. Она заставила себя проглотить, хотя ее и передернуло.

– Какого черта ты вдруг решила, что хочешь жить на другой планете? – продолжал Джек.

– Мне интересно.

– Интересно выучить иностранный язык. – Его красное лицо пошло