последний раз взглянуть на Центр, но его больше не было – он исчез. Только розовый песок и голубое небо, розовый песок и голубое небо, во все стороны без конца и края. Исчезла даже ее одежда.

– Ты не сможешь вернуться, – так сказал ей Норман. – Вы, ребята, ни черта не знаете.

Наверное, я уже мертва.

Ну и ладно. Ее больше ничего не удивляло. Она развернулась и продолжила путь.

Прошло полчаса, час. Озеро стало полнее и ярче, теперь оно выглядело скорее фиолетовым, чем темно-синим.

Через два часа с Айрис ручьями лил пот. Ей очень хотелось пить. Воды она не взяла.

Вокруг озера теперь более четко просматривались другие цвета и формы: розовые, голубые, фиолетовые, оранжевые и желтые; буйная инопланетная растительность, цветы и деревья. «Мираж!» – решила Айрис, напевая мелодию из фильма «Лоуренс Аравийский». Пот затекал в рот, струился по спине, по ногам. Она облизала соленые губы. Хорошо бы отдохнуть, но тогда она больше не сможет идти.

У растущих вокруг озера деревьев с розовыми стволами и голубыми листьями ветви гнулись под тяжестью оранжевых плодов. Айрис раньше об этом читала: перед самой смертью тебе снится последний поражающий воображение сон. Он помогает тебе уйти мирно, добровольно, как оглушенное животное на бойню. Впрочем, Айрис было все равно. Ее охватило чувство счастья. В крови бушевал адреналин. Айрис пустилась бежать. Она еще не умерла. После смерти пустота, а сейчас она пустоты не чувствовала.

Песок закончился. Теперь пришлось наступать на камни и ветки – ступни кровоточили. Под кронами деревьев воздух был прохладным и влажным. С дерева упало несколько плодов. Она подняла один из них – мягкий и упругий, как спелое манго, – и, впившись ногтями, разломила пополам, обнажив розовую мякоть. На вкус фрукт оказался кисло-сладким, похожим на ананас, скрещенный с клубникой, а структурой напоминал авокадо. Ничего вкуснее она не пробовала с самой Земли. Руки стали липкими от сока. Она облизала пальцы. Над головой пели птицы. Нет, не птицы, а какие-то никтианские существа с крыльями. Она отмахнулась от жука, но он ужалил ее в плечо. Кожа в этом месте стала горячей и припухла, но это ничего – не страшнее укуса пчелы. К тому же Айрис радовала новизна ощущений – ее укусили впервые за долгие годы.

Она наконец добралась до озера – зеркальная поверхность прозрачной воды переливалась разными цветами. Айрис попробовала воду большим пальцем ноги. Довольно прохладная, но как раз то что нужно. Она вошла в воду, раны на ступнях пощипывало, но и это было приятно. Вода дошла ей до живота, поднялась выше. Белье на ней промокло.

– Это озеро, – объяснила она ребенку. – Такие были у нас на Земле. – Айрис сначала пропустила воду сквозь пальцы, потом, зачерпнув, выпила – вода была прохладная и сладкая на вкус. Бриз обдувал Айрис лицо, она чуть дрожала и улыбалась, как в бреду. – А это ветер, – добавила она.

Прикрыв глаза, она радовалась, ощущая, как покрывается гусиной кожей. Вокруг плавали какие-то существа, щекотали ей ноги. Они пока безымянные. По лицу забарабанил легкий дождик. Она нырнула и, задержав дыхание, проплыла несколько метров под водой. Сейчас она могла быть где угодно. Даже на Земле. И плавать в пруду в лесопарке Хампстед-Хит. Когда Айрис высунула голову на поверхность и открыла глаза, небо стало темнее, чем было над Центром; персикового цвета солнце висело низко. На небе мерцала то ли звезда, то ли другая планета. Айрис оказалась на границе сумерек.

Водоемы.

Бриз.

Солнечный луч на коже.

Дождь.

Звезды.

Ночь.

Все это у нее теперь есть.

В озере все еще было достаточно мелко, чтобы стоять. Вода доходила Айрис до шеи. Она уже собиралась снова нырнуть, когда услышала, как кто-то кричит. Определенно женский голос выкрикивал два слога.

– Что? – не поняла Айрис.

Человек крикнул опять. С третьего раза Айрис различила свое имя. Голос был смутно знакомый.

– Айрис! Айрис!

На берегу, на более темной стороне озера, под деревьями стояла женщина – слишком далеко, чтобы Айрис могла ее узнать. Казалось, что на ней нет – или почти нет – одежды. Женская фигура размахивала руками. Айрис сощурилась, пытаясь ее рассмотреть. У женщины были длинные вьющиеся волосы до пояса, как у Моны. Конечно. Это же сестра. Она ждет меня на берегу. Мы наденем свои вещи прямо на мокрое белье и пойдем через парк домой, дрожа в сумеречной прохладе заходящего солнца.

– Айрис!

«Тсс, – думала она, закрывая глаза. – Я не здесь. Я на Земле. В пруду, где водоросли касаются пальцев ног. От холодной воды так приятно, словно она может вылечить любой недуг. Рядом проплывает большой белый лебедь, за ним трое серых мохнатых лебедят. Это мое самое любимое место на Земле. Лондона не видно. Будто город исчез – был и нет!»

– Минутку, Мона, – прошептала она. – Я иду к тебе.

Благодарности

Эмме Патерсон, лучшему литературному агенту на этой (и любой другой) планете. Мэри Маунт, моему гениальному редактору в издательстве Viking, заставлявшему меня идти дальше, чем я считала возможным. Розанне Форте за ее тяжелый труд и глубоко продуманные предложения. Джулии Сауме, моей сестре и первому читателю. Пунаму Видиарти, старому приятелю, который помог придумать имена Равиндер и Киран. Родственникам и друзьям за их любовь и поддержку. Как всегда, Тиму Гоулену – за все.

Замысел книги навеян в том числе эпизодом «Враждебная планета» подкаста Love + Radio. Очень рекомендую.

Примечания

1

«Я виню себя» (англ.).

2

Мамочка (яп.).