class="v">На запад —

Стволы надежных батарей.

Походных кухонь щедрый запах

Становится еще острей.

Солдаты опытнее стали,

Два года все-таки война.

Что ни солдат, глядишь — медали,

Да что медали! Ордена!

И мой Василий не мальчишка,

Не тот, чем был когда-то он.

Недаром в орденскую книжку

Не первый орден занесен.

Не то чтоб окружен почетом,

А все ж немного знаменит.

В противотанковом расчете

Он первым номером стоит.

Он стал скупее на улыбку

И равнодушней к похвале,

Ведь на войне

На редкость зыбка

Твоя прописка на земле.

В стране,

Где смерть царит угрюмо,

Под посвист пуль над головой

О ней нелепо даже думать

По той причине роковой.

Все может быть в страде той самой,

Где сердце слышится твое,

Где смерть стоит перед глазами,

Где сам ты

Сеятель ее.

Не верь абстрактным гуманистам,

А мсти, пока в беде народ!

Иди! Ты видишь: коммунисты

Два шага сделали вперед.

Иди за ними.

Дело наше

Превыше всякой правоты.

Плевать, что кто-то после скажет,

Что был прямолинейным ты!

Твоей посмертною улыбкой

Живые поглядят на тех,

Кто был в тылах гуманно-гибким

Среди земных, мирских утех.

Иди!

И ты идешь упрямо.

И веришь тем политрукам,

Что перед смертью шепчут «мама»,

Уже принадлежа векам,

Уже принадлежа дорогам,

По коим

В мирной тишине

Живые к отчему порогу

Придут с рассказом о войне.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Три дня подряд

Земля горела,

Развернутая, как ладонь.

Три дня гремела батарея,

Три дня: «Огонь! Огонь! Огонь!»

Теперь огонь не тот, что прежде!

Победный отсвет торопя,

Орловско-Курская,

С надеждой

Глядит эпоха на тебя.

И на тебя, мой друг Василий,

Глазами, синими от слез,

Глядит Советская Россия

Под шум простреленных берез.

За эти слезы, эти очи,

За горе наших матерей

Святым пожаром третьей ночи

Ревут все виды батарей!

То было мужество без меры.

Слепое?

Нет! Уже три дня

Вкушают «тигры» и «пантеры»

Всю силу нашего огня.

Земля горела.

Было жарко.

Уже не вызывая страх,

Лежат снопами в пору жатвы,

Темнея, трупы на буграх.

Земля горела от металла,

Так сколько ж ей еще гореть?

И земляника опадала

От взрывов,

Не успев дозреть.

Хотя друзей легло без счета,

Василий жив и невредим.

Теперь остался он один

От орудийного расчета.

«Один! Один!» —

Звучит, как крик.

И снова новая атака.

Один!

Уже дымят два танка,

А третий режет напрямик.

Гляди, Василий,

Вот он, рядом.

Да что с тобою, что, скажи!

А он уходит долгим взглядом

Туда, где плещет море ржи,

Туда, где костерок дымит,

Где, вся в малиновом закате,

Родная Волга волны катит

И мать над Волгою стоит…

А танк идет.

Идет сквозь рвы.

Ужасен гром его нестройный.

И так некстати

Шмель спокойно

Ползет по стебельку травы.

Был рядом танк,

Когда Василий

К прицелу медленно припал

И так же медленно упал,

Неслышно крикнув: «За Россию!»

Легко упал,

Спугнув шмеля,

Лицом на заревые травы,

За нашу веру, нашу славу,

Вдруг ощутив,

Как вертится

Земля…

И стало от зари светло

И тихо, тихо как-то сразу.

И земляничина

У глаза

Алела всем смертям назло!

Она затмила мир собой.

И третий танк, в огне пылавший,

Молчал.

И смертью храбрых павший

Не видел угасавший бой.

Не видел,

Как восход густел,

Как шел рассвет, широк и светел,

И как спокойно

Шмель сидел

На остывающем лафете.

Лишь на мгновенье он воскрес.

Увидел тусклыми глазами,

Как травы

Вровень с небесами

Шумели, что дремучий лес.

А он тот лес не посадил

И никогда уж не посадит…

И с неземной тоской во взгляде

Солдат

В Бессмертье уходил.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

На запад!

В мир чужих закатов,

Сплошным огнем врага слепя,

Из боя в бой идут солдаты

Уже, Василий, без тебя.

На них взирает вся планета,

Геройством их изумлена.

Спокойным отсветом рассветов

Им вслед глядит моя страна.

Им нужно до победы драться.

Они идут — за валом вал.

А ты лежишь в могиле братской,

В тиши,

Что ты отвоевал.

И ты не слышишь, как устало

Плетутся беженцы домой.

Землянки торопливо ставят

Над остывающей золой.

Не слышишь ты, как в школах

Снова

Легко звучит родная речь.

Напевен звук родного слова,

Что ты в боях сумел сберечь.

Все дальше

От твоей могилы

На запад катится война.

И журавли плывут уныло,

Их провожает тишина.

Они плывут над всей страною,

Над Костромой и над Москвой,

Они прощаются с войною,

Чтоб снова встретиться с войной,

Они плывут себе,

Не зная,

Что их не встретит тишина,

Что и в Египте

Мировая,

Да, да, та самая война…

У журавлей такая доля:

Пришла пора — и отлетай.

Да вот, да вот они —

Над полем!

Уже задели неба край,

Уже вошли в зарю.

Все выше.

Коснулись солнца

И пошли