Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Это не оправдание, – ответила ангел. – Ступай в библиотеку. Найди девушку в желтом. А еще лучше – вернись в голубой домик среди моря кирпичных, напомни себе, зачем ты здесь».
Я не отправилась в библиотеку. Не пошла к озеру, отказалась от визита в голубой домик.
Найденный мной бар был из числа заведений, что открываются утром для тех, кто собирается к полудню напиться. Я залетела через дверь в темное сырое помещение. Потемневшие от сигаретного дыма деревянные панели, красная кожа на барных табуретах и диванчиках, в углу – запыленное пианино. Местечко не то чтобы оживленное, но безлюдным тоже не назовешь. Я расположилась между двумя мужчинами, сидевшими за длинной истертой барной стойкой. Перед ними уже стояли рюмки. Высокий сутулый бармен со старомодной кустистой бородой налил им еще две. Подобрав со стойки монеты, которые ему швырнули, он развернулся и прошел прямо сквозь женщину, стоявшую у него за спиной. Она тоже была высокой, с тонкими и гибкими белыми руками, каштановыми волосами и такими ярко-голубыми глазами, что те горели странной энергией. Когда бармен прошел сквозь нее, женщина замерла и крикнула: «Поцелуй меня туда, на чем я сижу по субботам, обезьяна!» Разумеется, мужчина не обратил на нее ни малейшего внимания.
Поначалу я подумала, что на ней какая-то блузка с рисунком и чулки под коротким черным платьем, но, когда она повернулась ко мне, я поняла, что это татуировки. Они танцевали на ее коже и превращались одна в другую: цветок – в дракона, дракон – в рыбку, рыбка – обратно в цветок; слова и символы сплетались и расплетались снова и снова.
«Что будешь?» – поинтересовалась она.
«Ты о чем?»
«Что пьешь, дорогуша?»
«Пью?»
«Это бар, лапочка».
«Шутишь?»
Поставив локти на барную стойку, она спросила: «Так хочешь выпить или нет?».
Я пожала плечами: «Вина?».
«Вином, которое мы подаем, даже горшки мыть нельзя, – сказала она. – Лучше бурбон, если знаешь, что он тебе пойдет».
Она поставила передо мной рюмку и наполнила жидкостью насыщенного янтарного цвета.
«Я не могу взять рюмку».
«Эту сможешь, – заверила женщина. – Попробуй».
Она оказалась права. Я нерешительно сделала глоток бурбона. Клянусь, я ощутила, как огненная жидкость ударила в горло и обжигала по пути в желудок.
«Хорошая девочка», – произнесла женщина.
Я поставила рюмку и ответила: «Брат Фредерик мной гордился бы».
«Да? И где сейчас старина Фредди?»
«Не здесь», – ответила я.
«А ты почему здесь?»
«Не знаю».
«Если хочешь поговорить – милости прошу, лапочка, – произнесла женщина. – Не хочешь – тоже правильно. Просто мы нечасто видим здесь таких как ты».
«Как я?»
«Богатенькие девочки в шикарных платьях обычно пьют дома».
«Это не шикарное платье. И я не богатенькая».
«Как скажешь», – ответила она. Рыбка у нее на груди махнула хвостом в мою сторону и нырнула в место, которое мама назвала бы «декольте».
«Он принес к моей двери посылку», – проговорила я.
Женщина с татуировками не стала спрашивать, кто такой «он».
«Посылку, – повторила она. – Принес. Никогда такого не слышала».
«Нет, я имела в виду, что он был курьером».
Она подмигнула, а рыбка высунула голову из выреза платья и тоже подмигнула.
«Да ну тебя, – сказала я. – Он принес посылку моему отцу. В коричневой оберточной бумаге, перевязанную бечевкой. Обычно дверь открывала горничная, но…»
«Мне показалось, ты говорила, что не богатенькая».
«Что?»
«Ты думаешь, что у бедных есть горничные?»
«Нам пришлось рассчитать горничную за пару месяцев до этого. Мама сказала, что мы вполне способны сами открывать двери. На самом деле потому, что папин бизнес терпел убытки, но это я поняла позже».
«Бизнес-шмизнес. Так что там с тем парнем у двери?»
«Я пытаюсь рассказать».
У меня немного кружилась голова, я чувствовала легкое опьянение, хотя для этого не было никаких причин. Алкоголь ненастоящий. Барменша ненастоящая. И я – тоже.
Стараясь взять себя в руки, я спросила: «Как тебя зовут? Ты это знаешь?»
Она сделала шаг назад и поклонилась: «Бешеная Морин Келли к вашим услугам».
«Бешеная Морин?»
«Я немного вспыльчива», – ответила она. Змеи поползли вверх и вниз по ее ногам. Вокруг ее бицепса сами собой возникли слова: Credo quia absurdum[14]. Вытатуированный глаз переместился с плеча на лоб и уставился на меня. Я не могла понять, которым из глаз она смотрит, отчего голова кружилась еще сильнее.
«Знаешь, принято представляться, – заметила она. – А пялиться – грубо».
«Я не… – начала я, но, конечно же, я пялилась. – Перл. Мисс Перл Браунлоу».
«Приятно познакомиться, мисс Перл Браунлоу из Браунлоу-Недостаточно-Богатых-Чтобы-Держать-Горничную, – ответила она. – А теперь будешь рассказывать об этом парне? Если нет, я сама начну пить».
«Я была дома одна, – приступила я. – Ну, не совсем одна. Кухарка на кухне пекла пирог. От скуки я вызвалась помочь, но не столько помогала, сколько воровала и ела кусочки теста, чернику и сахар. Кухарке я надоела, и она выпроводила меня на улицу, сказав, что там от меня будет меньше вреда. Но я всегда могла найти способ навредить, особенно самой себе».
Бешеная Морин хмыкнула и крутанула кистью руки, чтобы я продолжала.
«Сунув за пазуху детективный журнал, которым меня снабдила подруга Хэрриет, я отправилась в рощу. Нашла солнечную полянку и уселась читать “Желтый коготь”[15]. Мама выбросила бы журнал в мусор, если бы застала меня с ним, но роман показался мне не очень увлекательным. Вскоре я заскучала и отправилась исследовать лес. Я высматривала, не промелькнет ли олень или медведь, лиса или волк, собирала цветы и листья, которые можно заложить между страниц Библии – единственной книги, которую мама позволяла мне читать. Что было забавно, если вспомнить всю кровь и убийства в Библии. Если вспомнить Песнь Песней Соломона. Особенно Песнь Песней: “Я изнемогаю от любви”. Меня это озадачивало: как можно изнемогать от любви?»
«Ты бы удивилась», – произнесла Бешеная Морин.
«Не знаю, как долго я собирала цветы и искала волков, – я решила, что если найду волчонка, то выращу его, назову Тарзаном и он будет обожать меня и защищать. Но я не нашла никаких волков. И никогда не находила. Я исцарапалась и перепачкалась, как всегда, когда бродила там, где не положено. Поэтому я решила немного искупаться, перед тем как возвращаться домой. Я вышла из леса на берег
