— Что случилось? — остановила она молоденькую гувернантку, вытирающую накрахмаленным передником глаза.

— Какое несчастье. — Пытаясь справиться с дрожью, стучала зубами она. — Хозяин умер. Наверное, сердце. Боже мой, такой ужас. Сначала Отто управляющий, теперь граф.

Яна потеряла дар речи. Она стояла и тупо кивала. Дальнейшее проходило точно в тумане. Запоздалый приезд докторов. Запруженная автомобилями площадка у дома. Рукопожатие, с которым с ними обменялся Макс. Они быстро по лестнице поднялись в спальню графа, куда его впопыхах занесли. Он лежал на своей половине кровати. С раскинутыми вдоль тела руками и прижатым к груди подбородком. Было понятно, что ничего уже нельзя сделать. Яна, неся на подносе воду, прошла и встала у окна. Она с трудом отвела взгляд от мёртвого тела отца Макса. Глаза её выхватили Макса стоящего за спинами склонённых над трупом врачей. Они оттягивали веки всматриваясь в мёртвые глаза графа. Вопли жены умершего застревали в ушах:

— Я умоляла Фридриха в жару не играть, а он как с ума сошёл. Такое горе, что теперь делать? Макс, Макс?

Один из врачей ухватив графиню за локоть и дав знак Максу сделать тоже, повёл женщину в соседнюю комнату. Устроив графиню в глубокое кресло, врач обернулся к Максу. — Иди, она скоро придёт в себя, — пообещал ему он. — Хотя, надо сказать, для неё это тяжёлый удар.

Оставив мать на попечение медика, Макс вернулся к трупу. Когда он появился вновь, то Яна заметила: выглядел он враз уставшим и осунувшимся. Лицо запало и посерело. Доктора шептались, не спеша выносить свой вердикт. "Они явно чувствуют, что тут что-то не так, неладное, в общем", — поняла Яна. Пока, до вскрытия, объявили только о том, что остановилось сердце. Максу придётся дать согласия на вскрытие. Потом пожаловал местный начальник полиции с парочкой помощников. Они внимательно осмотрели труп и место происшествия.

— Расскажите, что вы думаете обо всём этом? — Полицейский испытующе посмотрел ему в лицо.

Макс, как раз думать ни о чём не мог. Он только хмурил брови и разводил руками. Полицейский попробовал зайти с другого конца. Выпустив струйку дыма, он, пытаясь изобразить слабую официальную улыбку, спросил:

— Как это произошло?

Макс, недовольно ёжась, подробно попытался рассказать о игре. О падении отца. Вместе они прошли на корт.

— Ничего здесь не трогали? — спросил полицейский.

Макс развёл руками, он не был уверен. Бутылка вина по-прежнему стояла на плетёном столике, а про бокалы…, все или нет, он не мог так категорично утверждать. Полицейские подошли к столу, осмотрели фужеры и поболтали бутылку. Они не нашли никаких следов за которые можно было зацепиться. Ведь все кто пили вино, были живы.

Ночью, в своей комнате, Яна забралась в старое кресло, поджав под себя ноги, упёршись щекой в спинку, дрожала. Какая-то бессмыслица. Ведь это мог лежать сейчас мёртвым, бездыханным Макс. — Она всхлипнула не в состоянии отделаться от этой жуткой мысли. Из горла вырвался жалобный стон. — Странное совпадение. Бокал сына выпил отец. И она видела, как управляющий суетился на корте в то время, как все толклись в доме около трупа. Господи, спасибо, что отвёл беду от Макса. Главное, чтоб смерть отца не подкосила под ним ноги, иначе он просмотрит опасность. Пресвятая дева, что мог наворочить этот день, он наворочил. Констатация сего факта привела её в уныние. В этой обыденной обстановке всё происходящее казалось нереальным, действовало на нервы: убийство — настолько мерзкая вещь, что рассудок выставляя заслон, просто отказывается его воспринимать. Мёртв управляющий. Мёртв граф. Бред да и только! А вдруг я ошибаюсь и это совпадение, и совершенно случайные разрозненные случаи… Нет, нет, лучше перестраховаться чем кусать локти. Надо спасать Макса. К тому же мне хотелось утешить его, дать понять, что есть человек, на которого он может положиться в горестный час. Но разве она смеет подойти. Нет, у неё просто не хватит духу. Она понимает, что люди такого круга не любят, чтоб прислуга вмешивалась в их жизнь. Тем более у всех на виду. На них непременно обратят внимание, а это не желательно. К тому же у неё к нему дело весьма деликатного характера. Остаётся ждать момента, наблюдая за ним со стороны. При мысли об отравлении. На глаза её навернулись слёзы. Конечно, это неправильно радоваться, что вместо Макса погиб отец, но Яна ничего с собой не может поделать…

Как выясняется — жизнь многогранна и точно чемодан с двойным дном не предсказуема. А ко всему ещё и каждый новый день чреват сюрпризами. Макс, выбитый из колеи случившимся, сидел день и ночь не отлучаясь около матери. Яна же в свободное от работы время, в своей комнатке, закрывшись на ключ. Вытирая пыль с увешанных на стенах картин, она всматривалась в мир и образы прекрасных дам. Почему-то сейчас ей казались они все печальными. Протирая многочисленные фотографии, расставленные в витых рамках по застеклённым шкафам, задержалась на лице отца Макса, ещё недавно весело смеявшегося. Он стоял в белой рубашке и полотняных брюках, обнимая Макса. Оба они счастливо улыбались. Как рядом ходят эти две женщины Жизнь и Смерть и как они обе жестоки. Утром, вспомнив про ключ от склепа, понеслась на кладбище. Воспользовавшись отсутствием сторожа, повесила на место. Гроб стоял в семейной часовне. Графиня не позволила делать вскрытие труппа мужа. Не смотря на уговоры сына, просьбу докторов и увещания полиции её не удалось сломать. Родные почти всегда находились рядом с утопающим в цветах покойным. Макса видела только издалека. На похороны проститься приехало много людей. Яна видела, как люди из похоронного бюро выносят из часовни гроб с телом, устанавливают его в чёрный катафалк. В каком горьком наплыве тоски и боли шли за гробом люди. Печальная процессия медленно двигалась к кладбищу. В плюсе к церемонии — день был пасмурный. Небо серо от затянутых туч, редкие лучи пробивающегося сквозь толщу их, солнца, не приносили радости. Яна шла в последних рядах. У неё было время подумать. С тех самых пор, как у неё зародилась идея спасти Макса, поменяв местами с Ральфом, она была вся занята ей. Девушке даже в голову не могло прийти отказаться от неё, какой бы авантюрной она не была — это был шанс. Как бы там не сложится, но она захватила с собой даже ножницы, чтоб постричь Ральфа. Склеп был открыт. Сторож стоял невдалеке. В самом конце церемонии, когда люди выходили из склепа, Яна, нарушая все писаные правила, забрав ключ, нырнула в каменный подвал. Макс шёл, дыша в затылок матери почти последним. Оставались ещё его тётка с мужем, стоящие около гроба Луизы. Яна опустила глаза: "Добралось вороньё и сюда". Бросив на них осторожный взгляд, она, ухватив Макса за хвост пиджака, потянула на себя. Он извинился перед матерью и, прошептав ей, мол, догонит, остался. Американцы поняв, что они не последние и им ту привилегию никто не собирается дарить, потоптавшись, тоже отправились за всеми.

— Надо поговорить. — Твёрдо, откидывая все возражения, объявила Яна.

— Детка, не время. И что за разговоры здесь. У меня просто мурашки по коже бегают. К тому же я устал.

— Самое время. И именно здесь. Я сейчас тебе выложу всё, что у меня на уме.

— Обязательно строить гипотезы в моём присутствии? — он, замявшись, потрогал узел галстука.