– У меня опасно это держать, – прикладывал он руки к футболке, которая сидела на нем, как на деревянном кресте.

– А мне не опасно?! – дула она губы на него за то, что только ехала зря на другой конец города.

– На тебя никто не подумает, Зинуль. А меня в расход сразу и свои и менты!..

Она согласилась наконец. Забрала то, что он ей навязывал. Они вместе приехали к ней домой. Долго рассматривали добро. Долго шептались. Потом она спрятала в шкафу под бельем в своей комнате. А затем пришло это вот сообщение, стоившее сегодняшнего кошмарного унижения, что штучки теперь надо перепрятать понадежнее. Теперь ей даже Венечку придется привлекать. Но он молодец, справится.

И как же ее угораздило оставить сообщение в телефоне! Совсем расслабилась на воле, нюх потеряла! Рогов прав – дура она! Конченая и бесповоротная! Хорошо, выкрутиться получилось, хотя и стоило это ей немалого унижения. Ну, ничего, Рогов! Ты еще пожалеешь, что так опустил ее. Еще как пожалеешь! И еще и на мобильник снял, урод!

Ей ведь никто не помешает сообщить куда следует, что важный свидетель, как там его – Устинов? – так вот никто не помешает ей сообщить о том, что он в лапах у Рогова. И одному богу известно, что эта мерзкая морда с ним творит! А вот как это сделать и не наследить?..

Вовка Селезнев еле дождался конца уроков. Стремительной тенью проскочил через раздевалку, сдернув с крючка свою ветровку. Выбежал на улицу.

– Чё, Вован, ты на тренировку не пойдешь? – догнал его одноклассник Ромка уже на улице. – Собирался же! В прошлый раз неплохо сыграли. Чё ты?

– Не могу сегодня. Точно не могу. Извини, брат. В следующий раз.

– А щас-то куда? Может, я с тобой?

Ромка подозрительно глянул на Селезнева, который в последние несколько дней вел себя странно. То в школу не приходил. Потом пришел на день, нахватал двоек, снова пропал. Затем нарисовался, и опять сюрприз. Две пятерки, четыре четверки за два дня. И на тренировку пришел. А тренироваться он бросил еще в прошлом году. За ум взялся, удивлялись учителя. Но Рома точно знал, что не в уме дело. Крылся за всеми этими метаморфозами какой-то подвох. Крылась во всех этих Вовкиных превращениях какая-то тайна. А тут еще шепнули на большой перемене, что у Вовки родаки улетели на отдых. Правда, нет, Ромка пока не выяснил. Но думал, что скорее да, чем нет. Неспроста Вован мутный какой-то.

– Со мной нельзя, Роман, – скупо улыбнулся приятелю Селезнев и тут же поморщился.

Фурункул, который он вчера сдуру выдавил на щеке, оставил болезненный след. Не надо было выдавливать его. И Вадим Андреевич, провожая его вчера вечером до дому, ругался. И в который раз спросил, не передумал ли он возвращаться. Родители-то вернутся только через три дня.

Вовка не передумал. Ему у Харламова было не очень уютно. Квартира была маленькой. Тот был вечно занят на работе. Вовке приходилось подолгу сидеть одному и от нечего делать готовить домашнее задание. Ему покурить там даже не было никакой возможности! Харламов сразу предупредил, что если учует запах сигарет, заставит сожрать всю пачку.

Вовка не передумал. И ночевал минувшую ночь дома. Было жутковато, но тихо. Никто не ломился к нему в дверь. Никто не звонил ему на домашний и мобильный, кроме матери. Он пару раз, не включая света, сходил на балкон покурить. Курил, сидя на дощатом полу, сделанном отцом. От никотина кружилась голова, шумело в ушах и лезли всякие мысли. Странные, будоражащие воображение мысли! Например, думал, как он может помочь Харламову в его расследовании? Думал про того хилого мужика, который хотел воткнуть заточку ему в шею. О нелепой его судьбе. Не погиб от Вовкиной руки, так свои же его и убили. Он, наверное, надеялся на помощь, позвонил кому-то, чтобы его забрали. А те забрали и расстреляли. Или он выполз из гаражей, спасаясь, что вряд ли. В такой темноте он ни за что не нашел бы дороги в гаражных лабиринтах. Тем более такой старый и хилый! Тем более с пробитой головой!

Нет, кто-то ему помог. Кто-то его оттуда забрал. И этот кто-то потом его убил!

Вот бы найти этого человека, который забирал дядьку из гаражей! Какая бы это была помощь Харламову! Он ведь ему помог, не бросил одного в беде. Поехал с ним, потом к себе привез. Нет, надо точно ему помочь.

С этой неожиданной мыслью Вовка и уснул. И с ней же проснулся. И на уроках просидел, ни о чем другом не думая. И, кажется, в голове его созрел превосходный план. А тут Ромка!

– А чё нельзя-то, Вован? – Ромка обиженно засопел. – Блатной стал, да?! Правда, родаки у тебя в отъезде?

– В отлете скорее, – попытался пошутить Вовка и протянул приятелю руку для пожатия. – Извини, спешу.

– Сволочь ты все же, Вован! – ахнул, уязвленный в самое сердце Рома. – Хата пустая, а ты никому ни слова!

– И что?

– Как что? Как что? Можно было бы организовать вечеринку! Девчонок позвать! Ты что, совсем лох, да?! Хата свободна, а он молчит! Тебя за это надо… Кастрировать, во! – И Ромка заржал в полный по подростковому ломающийся голос.

Вовка отвернулся и пошел прочь. Вот только девочек ему не хватало, когда ввалился к нему тот хмырь, которому он врезал по башке и которого потом застрелили. Хотя…

Хотя, может, и правда не хватало девочек. Они бы перепугались, он бы выглядел в их глазах спасителем. Потом об этом узнала бы вся школа, и он бы стал знаменитым! Так, именно так приходит популярность, Ромка прав. Великим поступкам и подвигам нужны свидетели!

Он неожиданно притормозил, обернулся. Ромка все так же стоял, с обидой глядя ему вслед.

– Иди сюда, Рома, – махнул ему Селезнев рукой.

Тот подлетел, не подбежал.

– Что? Звать девок-то?

– Да погоди ты с девками, – по взрослому поморщился Селезнев. – Тут все гораздо сложнее… Дело очень серьезное, как говорит мой знакомый Харламов.

– Кто такой? – Ромка стремительно погонял в голове, никого с такой фамилией не вспомнил.

– Это, брат, следователь. Ведет убийство своей начальницы. Такая шикарная женщина была, скажу я тебе! – Селезнев вывернул нижнюю губу, вздохнул с сожалением. – Была…

– Убийство?! – ахнул Ромка, физически ощущая, как трещит кожа на его голове от поднимающихся волос. – А ты-то… Ты-то тут при чем?!

– Так убили ее под моим балконом, балда! – Он снисходительно посмотрел на приятеля, пытающегося на своих кривоватых коротких ногах попасть с ним в один шаг.

– Как под твоим балконом? Ромкин шаг сбился. Подросток приоткрыл рот, глянул снизу вверх на Вовку. Может, врет?! Цену себе набивает?! Чтобы убийство, да еще под его балконом, да еще когда родаков дома нет! Так не бывает!

– А вот так. Под моим балконом.

– И ты видел?

– Само убийство нет. Но видел кое-что другое. И потом…

У Вовки так судорожно дернулось лицо, что Ромка тут же поверил во все его истории. Так морду может корежить только от страха.