— Настоящий марш-бросок с твоей стороны. — Патрик посмотрел на нее с одобрением, но и с удивлением.

— Поедешь с нами? — импульсивно спросил Мартин, но тут взгляд его упал на поглощенную игрушками Майю. — Нет… ясное дело, этот номер не пройдет.

— А может, и пройдет. — Все с удивлением посмотрели на появившуюся Аннику. — Номер пройдет, если вы оставите Майю, а я с ней поиграю.

Она с мольбой посмотрела на Патрика, потом улыбнулась девочке, и та ответила ей самой лучезарной улыбкой, которую только можно вообразить. Анника обожала детей, а своих у нее не было.

Патрик задумался.

— Ты что, думаешь, я не справлюсь? — Анника сделала оскорбленную гримасу и скрестила руки на груди.

— Нет… дело не в этом… — Патрик никак не мог решиться, но в конце концов любопытство победило. — Ладно, сделаем так. Я поеду с ними ненадолго, но к ланчу обязательно вернусь. Если будут малейшие проблемы, сразу звони. И вот что: она ест в полпервого и все еще предпочитает разную кашеобразную ерунду… Впрочем, у меня, по-моему, есть банка чего-то с мясным фаршем, так что просто разогрей ее в микроволновке. А после еды у нее сразу глаза слипаются, так что остается только положить ее в коляску и пять минут покатать… Только не забудь соску и мишку, она без него не заснет…

— Стоп, стоп! — Анника, смеясь, предостерегающе подняла руки. — Не волнуйся, мы с Майей решим все проблемы по мере поступления. Все будет как надо — и с голоду она не умрет, и с бессонницей справимся.

— Спасибо, Анника. — Патрик присел на корточки и поцеловал дочку в белокурую головку. — Папа прокатится немного и сразу вернется. А ты побудешь с Анникой, ладно?

Майя некоторое время серьезно рассматривала отца своими огромными глазами, словно взвешивая его предложение, но потом отвернулась и опять занялась большой куклой, пытаясь выдернуть у нее ресницы. Патрик сконфуженно поднялся.

— Незаменимых людей нет! — произнес он с деланой горечью. — Желаю приятно провести время.

Он обнял Аннику, и они двинулись в гараж. Его охватило почти восторженное чувство, когда он сел за руль и сунул ключ в замок. Мартин устроился на пассажирском сиденье, Паула расположилась сзади, сжимая в руке бумажку с адресом Виолы Эльмандер. Патрик вырулил из гаража и взял курс на Фьельбаку. Ему было настолько хорошо, что он начал напевать себе под нос.

Аксель медленно положил трубку на рычаг. Происходящее казалось ему все менее и менее реальным, как в предутреннем сне. Дом без Эрика стал пустым и холодным. Странно, они с Эриком жили совершенно отдельной жизнью, не вмешиваясь в личные дела друг друга. Иногда могли за несколько дней не обменяться ни словом. Даже ели, как правило, в разное время, и дом словно был поделен на две зоны — его и Эрика. Но это вовсе не значило, что они были чужими друг другу. Нет, они очень близки с Эриком. Были близки, с горечью поправил себя Аксель. В доме всегда стояла тишина, каждый занимался своими делами.

И сейчас тихо. Но это другая тишина. Тогда было тихо, но Аксель знал, что Эрик сидит в библиотеке и читает. Тогда было тихо, но они могли в любой момент прервать эту тишину, если бы хотели. А сейчас тишина стала огромной, бесконечной и безнадежной.

Эрик никогда не приводил сюда Виолу. И не говорил о ней. Аксель случайно узнал о ее существовании — она позвонила, а он взял трубку. В то время Эрик иногда исчезал на два-три дня. Паковал небольшую сумку, коротко прощался — и исчезал. Иногда Аксель даже завидовал Эрику — завидовал, что у того кто-то есть. У Акселя по большому счету никогда и никого не было. Конечно, были женщины, случались влюбленности, но ни одна из них не нашла продолжения. И всегда по его вине. Он ничего не мог с этим сделать — слишком всепоглощающей была его другая страсть, его главная жизненная задача. С годами страсть эта все больше напоминала требовательную любовницу, не оставляющую места ни для кого и ни для чего другого. Его работа стала внутренней пружиной жизни, ее смыслом… короче говоря, она стала самой жизнью. Когда это произошло, он и сам не знал. Нет… неправда. Знал. Конечно знал.

Аксель не выдержал навалившейся на него тишины, сел на стул и заплакал. В первый раз после гибели брата.

Эрика наслаждалась покоем в доме. Особенное удовольствие доставляла ей открытая дверь кабинета — надо же, дверь открыта, а никто не мешает. Она положила ноги на стол и вспомнила разговор с братом Эрика Франкеля. Странно… разговор этот словно приподнял старый пыльный занавес. Теперь она буквально изнемогала от любопытства — что же за человек была ее мать? Рассказ Акселя… Эрика не только никогда не предполагала ничего подобного, но даже догадываться не могла. Она понимала, что Аксель поделился с ней лишь ничтожной частью того, что знал о ее матери. Но почему? Из-за усталости? Или не хочет посвящать ее в какие-то тайны? И какого рода тайны могут скрываться в биографии ее матери, если Аксель считает нужным о чем-то умалчивать?

Она потянулась за материнским дневником и начала читать с того места, на котором остановилась накануне. Ничего… никаких ключей к разгадке. Обычные мысли, обычные будни девочки-подростка. Никаких откровений, объясняющих странное выражение глаз Акселя, когда он говорил об Эльси.

Эрика начала читать дальше, проскальзывая взглядом по страницам, в надежде, что какая-то деталь привлечет ее внимание. Хоть что-то, что могло бы немного унять охватившее ее беспокойство. Но только на последней странице третьей тетради она нашла запись, которая как-то, хотя и относительно, была связана с Акселем.

И Эрика сразу поняла, что должна сделать. Она сняла ноги со стола, собрала все тетради и положила в сумочку. Высунула нос на улицу — погода вполне приличная. Она надела тонкую куртку и вышла из дома.

Поднявшись чуть не бегом по крутой лестнице к «Бадису», она задохнулась и вспотела. Старый ресторан выглядел пустым и заброшенным — туристский сезон кончился. Хотя, надо сказать, в последние годы даже летом он не пользовался особой популярностью. А жаль: место было непревзойденное — на горе, с видом на шхеры. Но с годами здание порядком поизносилось, и сейчас, очевидно, требовались немалые вложения, чтобы привести его в порядок.

Дом, который ей был нужен, стоял еще выше. Будет очень обидно, если там никого не окажется.

Но дверь открылась. В холле стояла пожилая дама и с интересом смотрела на нее живыми, яркими глазами.

— Меня зовут Эрика Фальк. Я дочь Эльси Мустрём.

В глазах Бритты мелькнул интерес. Она постояла немного, вглядываясь в лицо Эрики, и внезапно улыбнулась.

— Конечно… Дочка Эльси. Теперь я вижу. Заходи.

Эрика с любопытством огляделась. Стены большого светлого дома были увешаны фотографиями детей, внуков и даже, судя по всему, правнуков.

— Весь клан, — перехватив ее взгляд, опять улыбнулась Бритта.

— А сколько у вас детей? — вежливо спросил Эрика, рассматривая фотографии.

— Три дочери. А дальше помолчим, а то я начинаю чувствовать себя старухой. Хотя не в этом дело. Что такое возраст? Всего только цифра…