участи затворницы. С другой… Он осознавал, что разрыв дипломатических отношений с Российской империей, повлёкший за собой значительный спад в английской экономике и нанесший ущерб репутации всего государства в целом — целиком и полностью вина Маргарет Йоркской. Из-за своего раздутого самомнения и спесивости, девушка попыталась взвалить на себя обязанности, к которым людей готовят долгие годы. Шпионаж — дело тонкое, деликатное, требующее особых умений, и не преподают их в институтах для благородных девиц! Очередная блажь своенравной принцессы, успевшей попортить немало крови всему английскому двору за годы взросления и рьяно взявшейся за двор российский, привела ко многим бедам, и не видно им конца.

Сейчас, для того, чтобы выполнить волю королевы, придётся задействовать тщательно законспирированных агентов, что сумели затаиться на просторах Российской империи, не подпав под волну репрессий, что обрушилась на всех, кто имел хоть мало — мальское отношение к туманному Альбиону. А обстановка там в нынешние времена весьма неблагоприятна для иностранных лазутчиков — один неверный шаг, одно лишнее движение — и императорская Тайная канцелярия гостеприимно распахнет свои двери для гостей столицы… Вот только билет туда — в один конец, и оплачивается кровью.

Дойдя до своего кабинета, граф зачем-то оглянулся, будто ожидая увидеть преследующих его русских дознавателей, запер дверь, для пущей уверенности подергав её за ручку, потом со вздохом облегчения опустился в излюбленное кресло.

Итак, начать нужно с писем, в которых агентам в России будут даны указания готовить почву для побега Маргарет Йоркской из монастыря. А для того, чтобы у них были развязаны руки, и они могли действовать эффективнее, необходимо максимально отвлечь внимание всех служб. Составив для себя чёткий план действий, что всегда внушало ему уверенность, граф Бредфорд взялся за перо и принялся излагать свои мысли на бумаге.

***

Словно лавина, зародившаяся где-то у самой горной вершины от одного небольшого камешка или чересчур громкого звука, понеслась от высших чинов к их подчинённым волна указов, приказов и распоряжений. Организовать, собрать, подготовить, внедрить… Аналитики разрабатывали необходимые для созданных легенд документы, снабженцы лихорадочно перебирали свои запасы, чертыхаясь и кляня эту спешку, агенты настраивались на нужную волну, понимая, что на кону, ни много, ни мало — собственная жизнь.

И вот уже со всех сторон к границам Российской империи устремились иностранные лазутчики под разными личинами. Пересекали таможенные посты степенные купцы, ведя целые караваны телег, наполненных доверху заморскими товарами; грохотали разболтанными в долгом пути колёсами непритязательные кибитки, в которых ютились мамаши с горластыми младенцами; устало плелись богомольцы, то и дело осеняя себя размашистым крестом; проезжали на горделиво перебирающих длинными стройными ногами жеребцах наёмники, ищущие заработка и славы под сенью российских знамён.

Мастеровые, учёный люд, студиозы и беженцы, цыгане и бродячие циркачи… Пройдя проверку пограничными служивыми, что давно уже махнули рукой на все указания начальства и следили за всем лишь вполглаза, все они проворно колесили по дорожным трактам, посещали маленькие деревеньки и большие города, останавливались в скромных трактирах и гостевых домах, оставляя позади разгорающееся пламя народных волнений и бунтов. Бывало, молодая, крепкая бабенка, опрокинув стакан-другой забористого вина, пускала пьяную слезу и причитала: «Ирод! Отобрать дитя у матери, это ж где такое слыхано?!»… И подхватывал с другого конца едва освещённого, задымленного кухонным чадом трактира паломник, мрачно обнимающий замерзшими ладонями кружку пустого кипятку: «Не по божеским законам рядит император, быть беде!» И тут же подключались к возникающему яростному спору местные забулдыги, стучали кружками по столам, стараясь перекричать соседа, ибо главное правило пьяных разборок — прав тот, у кого глотка луженая, а кулак пудовый.

Недаром говорят, вода камень точит… Из мелких стычек, из обыденных кабацких разговоров, навеянных зелёным змием, росли и ширились волнения простого люда, и каждый, не замечая брёвна в своём глазу, с нескрываемым наслаждением обсуждал соринку в чужом. Основательно расшатанная усилиями чужестранных лазутчиков, всенародная любовь к Алексею Второму стала угасать. И всё чаще звучали призывы потребовать у тирана и деспота освободить несчастную императрицу, ибо не по-божески это — лишать наследника материнской любви и ласки…

Точно акулы, следующие на запах крови за китобойным судном, почуяв возможность поживы, подняли голову лихие людишки — любители удить рыбку в мутной воде; опасаясь грядущих событий, жадные чинуши спешно набивали карманы, презрев и законы империи, и слабый голос совести. Сбивались с ног солдаты, отряженные подавлять бунты, да карать их зачинщиков, и сами начинали недовольно роптать. Тьма, сотканная из дыма пожарищ, да чёрных мыслей, клубилась на окраинах великой державы. Но и в самом сердце империи, в столице уже назревала буря.

Глава 18

— Ма-а-алчать!!! — налившимися кровью от бешенства глазами я обвёл собравшихся за столом в малой приёмной. Галдеж, воцарившийся после доклада командира одной из бригад отдельного корпуса Пограничной стражи, тут же стих. Всматриваясь в лица советников, я с долей злорадства отмечал, как большинство отводят глаза, не желая встречаться взглядом со мной, неосознанно съеживаются, пытаясь спрятаться за соседа… Не выйдет, голубчики! Спасибо королю Артуру за идею с круглым столом, благодаря ему все вы у меня, как на ладони!

О том, что сегодняшнее заседание Высшего совета выдастся, мягко говоря, непростым, я знал заранее. Это для них появление бригадного генерала, Ивана Данилова, оказалось неприятной неожиданностью, как приступ медвежьей болезни в людном месте. А я уже сутки переваривал ту информацию, что поведал мне этот бравый служивый, сумевший пробиться сквозь все бюрократические препоны, чтобы донести до меня — мир в империи висит на волоске. Ведь все докладные записки, что слал он своему руководству в надежде, что те донесут тревожные вести до Высшего совета, канули в лету. На каком этапе они терялись — вестовые ли везли их не по назначению, или адресаты прятали поглубже под сукно — предстояло ещё разобраться. И больше всего вопросов у меня возникало к князю Меньшикову, министру финансов, что попутно являлся и Шефом отдельного корпуса Пограничной службы.

— Михаил Акимович! Я жду вашего слова. Хотелось бы узнать одно, с вашей стороны это — преступная небрежность или откровенный саботаж?! Что мне писать в сопроводительных документах для дознавателей Тайной канцелярии?

При последних словах князь слегка побледнел, но не потерял присутствия духа. Поднявшись, он негромко сказал:

— Я и сам — и поверьте, не меньше вашего, Ваше Величество, хотел бы разобраться в этом вопросе. Ибо отчёты, что доходили до меня, разительно отличаются от того, что сейчас докладывал уважаемый генерал…

Открыв свою папку, министр нервными движениями отбросил в сторону несколько листов и