Она почувствовала, как в уголках глаз собираются новые слезы, и зажмурила их так сильно, что даже не услышала, как он подошел, не знала, что он присел рядом. Куэйд рукой вытер ей слезы, затем поцеловал в глаза.

Сквозь влажный туман она увидела темные брови, круги под глазами, напряжение в уголках губ.

— Слава богу, с тобой все в порядке. Когда я услышал об аварии… — Он замолчал, тряхнул головой, и она не могла больше вынести этого. Ее взгляд встретился с его, и больше она его не отводила. Страх, слезы. О, мой бог. Страх за нее, слезы из-за нее. В груди у нее закололо, и к ней вернулась надежда. Она должна ему кое-что объяснить, все ему рассказать…

— Я должна сказать тебе…

— Я видел твою машину и…

Они заговорили одновременно и одновременно замолчали.

— Я никогда еще не был так напуган.

— Я тоже. Я думала, что у меня не будет возможности рассказать тебе.

— О ребенке?

— Да.

Это был просто легкий шепот. Когда она попыталась отобрать у него свою руку, его хватка стала сильнее, и это придало ей силы. Решительности.

— Я собиралась сказать тебе. Сегодня. Я слышала, что ты вернулся, и ехала домой… — Голос у нее задрожал, и ей пришлось остановиться. На глаза опять навернулись слезы, раздражая ее, мешая. Она ненавидела свою слабость, свою робость.

— Тем утром… — он остановился, изучая их переплетенные руки, — ты ходила к доктору?

— Нет.

— Он был слишком занят?

Шанталь тряхнула головой, затем вздрогнула — она совсем забыла о шишке.

— Нет, просто не захотела.

Он сжал ей руку еще крепче, до боли, и она отвернулась, чтобы не видеть его злости.

— Послушай, я знаю, ты не хотел этого…

— Чего?

Он так громко вскрикнул, что Шанталь, приоткрыв рот, посмотрела на него.

— Почему ты решила, что я не хочу ребенка?

— В тот день, когда родилась Бриди, как только Зейн произнес слово «ребенок», ты убежал с такой скоростью, как будто за тобой гнались все черти ада.

Он отстранился и удивленно посмотрел на нее.

— И ты подумала, что у меня отвращение к детям?

— А что еще я могла подумать?

— Ты поэтому так среагировала, когда сказала, что порвался презерватив? — Он еще крепче сжал ей руку.

Она осторожно кивнула и услышала, как он рассмеялся. Он смеялся с облегчением, и еще он смеялся как бы над самим собой.

— Кстати, насчет непонимания. — Он тряхнул головой. — Когда я увидел Зейна, в его глазах… Черт, да я ничего так не хочу, как ребенка. Детей. Смех. Хочу, чтобы мой дом стал таким, каким был в моем детстве.

Он вздохнул, и это был вздох мучительной надежды.

— Когда я узнал, что сделала Кристина, когда понял, что у меня даже не было выбора насчет ребенка…

— Кристина была беременна?

— Да, но я не знал, она мне даже не сказала, просто пошла и сделала аборт и продолжала жить дальше, как будто зуб удалила, или что-то в этом роде.

О, мой бог. Эта женщина… просто что-то невероятное.

— Я узнал об этом после взбучки на работе. Когда я напрямую спросил у нее обо всем, она рассказала мне историю о беременности… в качестве дополнительного подарочка.

— Ты все еще любишь ее? — Не все слова слетели с ее губ, а ей уже захотелось взять их обратно. — Забудь. Не отвечай.

— Я не люблю ее и даже не знаю, любил ли я ее когда-нибудь. — То, как просто он сказал это, заставило Шанталь ему поверить. — Я не помню, чтобы чувствовал когда-нибудь к кому-нибудь то, что чувствую к тебе.

Хороший ответ. Нет, прекрасный ответ.

— И что же ты чувствуешь? — спросила она хриплым голосом.

— Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Я не могу даже помыслить о жизни без тебя. Ты мой друг, моя любовница, моя жена. — Он поцеловал нежную кожу у нее на запястье. — Я люблю тебя, Шанталь. Я знаю, это не самое романтичное место, и, черт возьми, я сам не романтик…

Шанталь думала иначе. Особенно когда он встал на одно колено.

— Ты выйдешь за меня?

Из глаз у нее полились дурацкие, душащие ее слезы, и она смогла только всхлипнуть в ответ: — Да. А вдруг он не расслышал?

— Да, да, да.

Он нежно поцеловал ее в лоб, в щеки и наконец в губы. Она подумала, что ее сердце сейчас просто разорвется от любви.

— Заберешь меня домой?

Он засмеялся так же нежно, как и поцеловал.

— Пойду посмотрю, что можно сделать.

— Подожди, — ее возглас остановил его в дверях, — вернись.

— Все, что пожелаешь. Похоже, ты чувствуешь себя уже лучше.

— Ты замечательно умеешь целоваться.

— Исцеляющее прикосновение?

— Отчасти. — Она на секунду замолчала, внимательно глядя на него. Вот он, мужчина, который полюбил ее, мужчина, который станет ее мужем. Ее вечный возлюбленный. — Есть еще кое-что, что я должна сказать тебе.

— Не знаю, смогу ли я выдержать еще один сюрприз.

— Думаю, этот ты выдержишь.

Он удивленно приподнял бровь.

— Я люблю тебя, Камерон Куэйд, всем сердцем. И ничего в мире я не хотела бы сильнее, чем быть твоей женой и родить тебе много детей.

Куэйд улыбнулся, опустил голову, и ей показалось, что в глазах у него заблестели слезы.

— Они все будут такие же командиры, как ты? — спросил он.

— Очень возможно.

— Хорошо. — Он удовлетворенно кивнул и повернулся к выходу. — Меня это устраивает.