Она вздохнула и выпрямилась.

— Сегодня так получилось… Я знаю их обоих, они мне небезразличны, я хочу, чтобы у них все наладилось — вот и решила, что должна попытаться. Или по крайней мере выслушать, если кто-нибудь из них захочет со мной поговорить. Влипла по уши, а теперь не знаю, как выбраться и что делать.

— Может быть, ты была права, что не рассказала мне. Южные страсти — не мое хобби.

Впервые с момента своего приезда Лекси слегка расслабилась.

— И не мое. Иногда я мечтаю вернуться в Нью-Йорк, где вокруг все чужие. Такого рода события остаются в прошлом. Что хуже всего, я тебя рассердила. Сначала пробудила в тебе подозрения, а потом еще и попыталась скрыть свою вину. Ты понятия не имеешь, как мне жаль. Больше этого не повторится.

Ее голос снова начал обрываться; Лекси вытерла глаза, и Джереми сел на кровать рядом с ней. Когда он взял ее за руку, плечи девушки задрожали, она прерывисто вздохнула.

— Эй, — шепнул Джереми. — Все в порядке. Не плачь.

Его слова, судя по всему, разрушили некую плотину, и Лекси закрыла лицо руками. Она тяжело всхлипывала, как будто часами сдерживала рыдания. Когда Джереми обнял ее, она заплакала еще сильнее.

— Все нормально, — прошептал он.

— Нет… нет… — выдавила она, не поднимая лица.

— Да, — произнес Джереми. — Я тебя простил.

— Нет… не простил… Я видела… как ты смотрел на меня… с порога… когда я пришла.

— Просто тогда я еще сердился. А теперь не сержусь.

Лекси вздрогнула, по-прежнему пряча лицо.

— Сердишься. Ты… ненавидишь меня. У нас будет ребенок, а мы только и делаем, что ссоримся.

Что-то было не так. В растерянности Джереми напомнил себе о том, что у Лекси разыгрались гормоны. Как и большинство мужчин, он полагал, что гормоны — причина любого эмоционального срыва. Сейчас это казалось правдой.

— Я тебя не ненавижу. Раньше я сердился, а теперь нет.

— Я не люблю Родни. Люблю тебя…

— Знаю.

— Я больше никогда не буду с ним говорить.

— Ты можешь с ним говорить. Только не у него дома, хорошо? И разумеется, не держа его за руку.

При этих словах Лекси зарыдала еще громче.

— Я так и знала… что ты еще сердишься…

Прошло почти полчаса, прежде чем Лекси перестала плакать; в конце концов Джереми решил, что лучше вообще ничего не говорить — лишь твердить, что он уже не сердится. Как маленький ребенок после жестокой обиды, каждые полминуты Лекси прерывисто вздыхала, а затем ее лицо кривилось, словно она собиралась зарыдать снова. Не желая провоцировать очередной приступ, Джереми сидел молча, пока она пыталась совладать с собой.

— Ух, — произнесла она сиплым голосом.

— Точно, — согласился Джереми.

— Прости, — сказала Лекси, судя по всему, ошеломленная не меньше, чем он. — Не понимаю, что со мной такое.

— Ты плакала, — напомнил он.

Она искоса взглянула на него, хотя обычного эффекта это не возымело — из-за распухших век.

— Что-нибудь узнала о Рейчел? — спросил Джереми.

— Немногое. Родни уверен, что она уехала не сегодня. Он думает, Рейчел сбежала вчера после работы. В четверг вечером они поругались. Если верить ему, Рейчел сказала, что между ними все кончено и больше она не желает его видеть. Позже, когда он проезжал мимо ее дома, машины Рейчел не было на дорожке.

— Родни следил за ней? — уточнил Джереми, радуясь, что он не один такой.

— Нет, хотел помириться. Но так или иначе, если она уехала в пятницу после работы… то, возможно, на все выходные. По-прежнему непонятно, почему Рейчел не позвонила Дорис и не предупредила об отлучке. И мы до сих пор не знаем, где она.

Джереми вспомнил, как Дорис и Лекси утверждали, что у Рейчел нет знакомых вне Бун-Крика.

— А она не могла просто поехать на пляж или еще куда-нибудь? Может быть, девушка просто захотела побыть одна. По крайней мере без Родни.

— Бог весть. — Лекси пожала плечами. — Но и раньше… — Она, судя по всему, осторожно подбирала слова. — В последнее время Рейчел вела себя странно даже со мной. Как будто у нее начался кризис среднего возраста.

— Для этого она слишком молода, — возразил Джереми. — Ты ведь сказала — причиной тому ее отношения с Родни.

— Да… но здесь нечто большее. Она стала замкнутой. Обычно Рейчел болтает не умолкая, но когда мы поехали выбирать ей платье, она почти все время молчала. Словно что-то скрывала.

— Может быть, она уже строила планы на выходные.

— Может быть, — повторила Лекси. — Не знаю.

Долгое время оба молчали. Лекси попыталась подавить зевок; она выглядела смущенной.

— Прости. Я устала.

— Устанешь, если будешь плакать целый час.

— Плюс беременность, — вздохнула она. — В последнее время я быстро утомляюсь. На работе иногда запираю дверь и опускаю голову на стол.

— Расслабься. Ты носишь моего ребенка. Если устанешь в библиотеке, поезжай домой и поспи.

Она изогнула бровь.

— Хочешь поехать ко мне?

Джереми подумал.

— Наверное, нет, — ответил он. — Сама знаешь, что бывает, когда я у тебя ночую.

— Хочешь сказать, какое-то время мы не будем спать вместе?

— Ничего не могу поделать.

Лекси кивнула и вдруг посерьезнела.

— Это точно не из-за того, что…

— Нет, — перебил Джереми с улыбкой. — Я не сержусь. Теперь я понял, что происходит, и успокоился.

Лекси поцеловала его и встала.

— Ладно, — сказала она, потягиваясь. Джереми заметил ее слегка округлившийся живот, и его взгляд задержался на секунду дольше положенного.

— Не смотри на мое брюхо, — смущенно потребовала Лекси.

— Никакое это не брюхо, — машинально парировал Джереми. — Ты беременна и прекрасно выглядишь.

Она рассматривала его и как будто размышляла, сказал ли он правду, но затем, видимо, решила не развивать эту тему. Джереми встал и проводил ее до двери. Поцеловав Лекси на прощание, он наблюдал за тем, как она идет к машине, и вспоминал события минувшего вечера.

— Лекси…

Она обернулась.

— Что?

— Забыл спросить. У Дорис есть компьютер?

— У Дорис? Нет.

— Даже на работе?

— Да. Бабушка жутко старомодная. Сомневаюсь, что она хотя бы умеет его включать. А что?

— Ничего.

Джереми увидел замешательство на ее лице, но предпочел ничего не объяснять.