И потому Голокопытенко лихорадочно пил кефир и наблюдал.

Наконец «Мицубиси» тронулся и, набирая ход, направился вдоль забора, обносящего новостройку, к выезду с пустыря. Голокопытенко подпрыгнул на месте, как горный козел, рассеянно уронил упаковку недопитого кефира на пол и, не слыша гневных воплей продавщицы, выскочил на вольный воздух. Лейтенант приехал в Покровск на собственной машине, которая стояла как раз на улице Тельмана, туда и направлялся грязный «Мицубиси». Так случилось, что он проследовал как раз мимо голокопытенковской «шестерки». Лейтенант, задыхаясь, пробежал по тротуару, чувствуя, как булькает, пузырится у него в животе кефир. Прохожие — встречные и поперечные — отскакивали в стороны. Голокопытенко запрыгнул в машину, вставил ключ в зажигание и стал заводить мотор. Стартер оказался в полудохлом состоянии. Издаваемые им звуки напоминали кудахтанье заботливой курицы-несушки: старается, а с места не двигается.

Лейтенант, не сводя взгляда с набравшего скорость «Мицубиси», головокружительно выматерился. И это сработало. Недаром говорят, что лучший инструментарий в отладке российских машин — мат, монтировка и пол-литра. Правда, в тот момент обошлось без двух последних, хватило первого — машина завелась и поехала. Голокопытенко удачно пристроился за «Мицубиси», в котором сидел киллер Муса, между ним и теми, кого он преследовал, оказалось всего два автомобиля.

Как ни старался он разглядеть номера серого «Мицубиси» — это ему упорно не удавалось. Впрочем, лейтенант надеялся на успех.

«Мицубиси» преодолел четырехкилометровый тарасовский мост через Волгу, соединяющий Тарасов, раскинувшийся на правом берегу, и Покровск, соответственно, на левом.

«Интересно, что за веселая команда там собралась и с какой целью они едут в Тарасов? — думал Голокопытенко. — Впрочем, что гадать? Надо хватать всю эту шатию-братию за жабры и волочь в отделение. А там их мигом уму-разуму научат, тем более что на Мусагирове „мокруха“. Какая наглая скотина!.. Его в розыск объявили, а он среди бела дня рисуется в городе, на свою квартиру посылает всяких старичков. Наверняка нужно было срочно что-то важное забрать, раз он туда своего человечка подослал. Иначе бы рисковать не стал…»

И лейтенант Голокопытенко подумал, что задержание этих типов ему очень помогло бы в плане продвижения по службе. И капитан Овечкин, начальник их отдела, который Голокопытенко не очень жаловал, будет вынужден подать представление о повышении лейтенанта в звании и соответствующей денежной прибавке. А куда он денется!.. Выследить и задержать опаснейшего преступника, наемного убийцу, только что совершившего громкое заказное убийство, — это вам не тигра разыскивать. Вот он какой, лейтенант Голокопытенко!

Он уже представил себе выражение лица капитана Овечкина, раздосадованное и немного пристыженное, с которым он будет сообщать своему подчиненному о всех тех приятных новостях, которые… О черт! Голокопытенко так замечтался, что едва не выпустил из виду «Мицубиси». А тот меж тем резко свернул в арку проходного двора, и, домысли лейтенант дополнительные подробности виртуальной встречи с капитаном Овечкиным, он неминуемо потерял бы из виду Мусагирова и его людей.

Голокопытенко пробормотал еще одно ругательство, некстати помянул не слишком добрым словом производителей кефира и вывернул руль, норовя заехать вслед за «Мицубиси» в арку. Но вовремя остановился, раздумав это делать, и решил выйти из салона. Он ясно видел: забрызганный грязью «Мицубиси» остановился возле забора, обтянутого сеткой-рабицей. Дверца автомобиля распахнулась, и вышел старичок.

Накрапывал, и довольно внушительно, дождь, поэтому он раскрыл над головой зонт. Потом продефилировал вдоль забора, закурил, время от времени поглядывая на часы. Голокопытенко пощупал под курткой пистолет. Потом натянул свою шапку так, что она налезла почти до переносицы, и, стиснув зубы, пошел мимо «Мицубиси».

Во дворе имелось жалкое подобие детской площадки — тут стояла бревенчатая избушка на «курьих ножках» с горкой. Правда, в избушке сейчас никого не было и с горки никто из детей не скатывался: матери заблаговременно увели своих чад от непогоды.

Голокопытенко осторожно прошел мимо старичка, оглянулся через плечо и, убедившись, что за ним никто не следит, влез в избушку. Тут он скорчился и замер: избушка не только давала укрытие от все усиливающегося дождя, но и представляла собой неплохое убежище, из которого можно было наблюдать за Мусагировым и его людьми.

А они явно чего-то ждали. Чего-то или кого-то. Два или три раза старичок закуривал новую папиросу, скверный их запах долетал даже до Голокопытенко, скорчившегося в избушке в десяти шагах от него. Всякий раз он не прикуривал сам, а просил огонька у случайных прохожих. Причем всякий раз извлечение новой сигареты совпадало с появлением очередного прохожего.

«Самое время вызвать подмогу, — лихорадочно размышлял Голокопытенко, — я тут ничего не высижу. Впрочем, почему не высижу? Если дождь смоет грязь с номеров, то можно будет дать ориентировку на машину. Или попробовать взять Мусагирова самому? У меня полная обойма, если что, патронов хватит».

Правда, тут же в голову Голокопытенко пришла несвоевременная или, напротив, очень своевременная мысль, что, когда последний раз ему приходилось стрелять из пистолета на тренировочных стрельбах, капитан Овечкин влепил ему выговор за плохие результаты. Голокопытенко оказался тогда самым плохим стрелком в отделе.

А Мусагиров, наверное, стреляет хорошо. Еще бы!.. Тогда он стрелял из окна черт знает какого этажа, и если бы не Женя Охотникова, кто знает, что бы с ним сейчас было. Быть может, мирно лежал бы, сложив ручки на груди и старательно глядя в потолок морга.

Голокопытенко оживился: старичок окликнул третьего или четвертого прохожего. Прохожий этот был невысок ростом, достаточно плотен, в очках и мягкой серой шляпе. На нем был синий полуплащ и мятые черные брюки. На вопрос старичка, есть ли у него прикурить, мужчина ответил довольно неприятным резким голосом:

— Н-не курю!

А потом добавил дидактично:

— И вам не советую.

Старичок что-то заскрипел, приближаясь к очкарику. Тот остановился, вопросительно глядя на него, и тут из «Мицубиси» вылез здоровяк. Прохожий его не видел, он слушал старичка. Последний взял его под руку, с другой стороны вынырнул здоровяк и подхватил прохожего под другую руку. Тот взбрыкнул, и тут Голокопытенко увидел, что верзила нанес ему быстрый, точный удар под ребра. Прохожего скрутило, он наклонился вперед, и с его мокрой переносицы соскользнули очки. Каблук верзилы тотчас же с хрустом вмялся в оправу. На пару с хромым старичком, проявившим вдруг молодую стать и прыть, они подтащили неподвижного мужчину к «Мицубиси» и швырнули в салон.

Голокопытенко не выдержал. На его глазах похищали человека, и он, представитель власти, должен такое безобразие пресечь! Голокопытенко по складу характера был наивным идеалистом, хотя тщательно скрывал это от всех, включая себя самого. Он вспомнил о том, что является представителем законности, в ситуации, когда другой, быть может, предпочел бы не афишировать это свое представительство и немножко свои мысли о законности.