– Не хочу! – Томас принципиально сел в кресло, обиженно отвернувшись.

Она сначала растеряно взглянула на него, а потом рассмеялась истерическим хохотом:

– Нет, Томас, это уже слишком. Ты его в дверь, а он в окно! Хорошо тогда уйду я.

Томас преградил ей путь:

– Давай поговорим нормально, Кей!

– Ладно, давай поговорим, – уступая, вздохнула она.

– Послушай, ты нужна мне! Я хочу заботиться о тебе, я хочу быть твоей семьёй. Я сам не знаю, что со мной происходит. Да, иногда я перегибаю палку, но это от избытка чувств. Почему ты отталкиваешь меня? Скажи, я тебе настолько противен?

Кей внимательно взглянула в его глубокие голубые глаза, взяла за руку и ответила:

– Томас, Томас. Ты не противен мне. Ты симпатичный, забавный, с тобой не соскучишься. Но ты внушил себе, что я нужна тебе. Это наваждение. Нет, на самом деле ты сам по себе, а я сама по себе. Между нами ничего не было, нет и не будет, наши судьбы не сплетутся, не получится. Не мучай ни себя, ни меня. Ты ещё встретишь девушку, которая полюбит тебя, и ты будешь, счастлив, – нежно, по-дружески проговорила она.

– А почему ты не можешь полюбить меня?! Неужели ты до сих пор любишь своего тимерека?! Он погиб, Кей!

– Я всегда буду помнить его, но даже не об этом сейчас речь. Я жду от него ребёнка и хочу вернуться! – выпалила она, ожидая его реакции.

Теперь пришла очередь Томаса хватать воздух ртом:

– Господи! – схватился он за голову, – Господи, Кей, что ты говоришь?!! Я не могу, этого просто не может быть! Милая моя, куда ты говоришь, собралась возвращаться?!! Ты действительно сошла с ума! К дикарям в набедренных повязках? В эти джунгли, к шаманам? В этот чужой и страшный мир! Послушай, нормальный человек не выдержит тех условий, нужно чтобы тебя разобрала полная амнезия, чтобы забыть эту жизнь, с её достоинствами и перспективами и тогда может быть, одичав, ты ещё выстоишь там. Кей, слушай меня, я буду говорить, орать на тебя, а ты слушай и думай! Мы живем в свободной стране, в относительно мирное время, где можно работать, отдыхать, растить детей, не боясь, что их не убьют уроды с необычными глазами. Ты принадлежишь этому миру, ты родилась здесь, а значит, не должна нарушать равновесия, твоё место здесь. Здесь, ты будешь жить, рожать своих детей, и умрешь, когда придет твой час. А что ждет тебя там? Давай рассудим. Мне просто кажется, что ты наивно думаешь, что тимереки встретят тебя с распростертыми объятьями и будут оберегать всю жизнь, создавая тебе комфортные условия. Кей, опомнись. Вам тогда повезло, что вы попали именно в это племя, а не в другое. А я видел, что населяет тот мир. Там встречаются чудовища, без морали, без духовности, с амбициями завоевателей беспощадные чёртовы маги. Я ведь тебе не рассказывал, как погибли Чейс и Фредерик? Не нужно трясти головой, сиди и слушай, куда ты собралась возвращаться. Нас схватили в тот же день, что и вас какие-то темнокожие карлики с желтыми глазами, которые натираются вонючим козьим жиром и метают в тебя дротики, смоченные в ядовитой дряни, от которой немеет все тело и распухает язык. Несмотря на свой рост, они избили нас, связали, и три дня таскали по джунглям. А потом их видно осенила чудесная идея продать нас. И они нашли достойных покупателей – наших знакомых красноглазых ублюдков. Те месяцы, что мы там провели, были для нас адом, мы уже сами себе желали смерти. От их обычаев волосы дыбом встают. Нас раздели наголо, привязали за руки к столбам и держали под палящим солнцем три дня, без воды и пищи. Каждый мог подойти и пнуть тебя ногой или плюнуть в лицо. Фредерик начал сходить с ума от жажды, он выл и плакал, пока это им не надоело. А вечером их жрец, совершил над нами какую-то хрень, мы стали понимать, о чем они говорят, но это было ещё не всё. Тот же жрец, своим бормотанием вызвал какое-то существо. Оно возникло из ниоткуда, ходячая зловонная мумия, с мерзкими сверлящими глазами и длинными когтистыми пальцами. Мы поняли, что бандерлоги поклоняются ему. Он ощупал нас своими ручищами и выбрал Фредерика. Резанул его по горлу и высосал всю его кровь, а сердце отдал жрецу, заставив его сожрать это. Они страшно тогда веселились и бесновались, прыгая вокруг костров. А мы думали, кто же будет следующим. Это была жуть, я думал, у меня двинется крыша. Когда кто-то из их воинов выбирал себе жену, он насиловал её при всех, доказывая своё мастерство, иногда даже повторял на бис. Они убивали слабых младенцев и стариков. Они только и умели, что убивать. А Чейс. Ты знаешь, он и в этой жизни был ни к чему не приспособлен, кроме компьютеров, а там и подавно. Бандерлоги выбрали его в качестве боксерской груши, они оттачивали на нем свои удары, пока не переломали ему все кости и не отбили все внутренности. Я не знаю, почему они не убили нас. Да, мы были для них вроде гладиаторов, они заставляли нас биться друг с другом для забавы, они и сами выходили против нас, но никогда не добивали до конца. Так они развлекались. Мы стали их игрушками, личными рабами жреца. Он полностью контролировал наше сознание, управлял поступками. Там происходили такие вещи, о которых я не имею права тебе говорить, потому что это касается других парней. Но это было мерзко, поверь мне.

– Но ведь тимереки выстояли. Там остались мои друзья, некоторые из них крепко связаны с моей судьбой, они жертвовали ради меня законами древних. Я предала их. Я была им нужна, но я не захотела думать о них, потому что думала только о себе. Пойми, мой ребёнок должен расти среди таких же, как он.

– Ты мало настрадалась, Кей? Ты хочешь вложить душу в своего ребёнка, чтобы потом его расчленили, как и его отца? Если это будет мальчик, то вероятнее всего он станет воином, а воины там, Кей – погибают в боях. Ты такого будущего хочешь для своего ребёнка?!! Но я не говорю, что и в этом мире ему будет лучше. Если он родится с внешностью тимерека. … К его личности будет приковано внимание общественности, его заберут для исследования в лабораторию, он будет здесь чужой, как пришелец из космоса. На него всю жизнь будут тыкать пальцами, если они вообще тебе его отдадут. Замучают и тебя и его. Избавься от ребёнка сейчас! Он не должен родиться. Нужно раз и навсегда избавиться от прошлого. Освободись от него как от ошибки и начни жить сначала в этом мире, раз тебе повезло вернуться. Я помогу тебе. Это будет меньшим грехом, чем давать ему такое безрадостное будущее.

Слёзы градом катились из глаз Кей, она только отрицательно качала головой, повторяя с надрывом в голосе:

– Нет, нет, нет! Я хочу его родить! Не смей говорить так. Я не убью нашего сына. Однажды, я уже проткнула сердце Алмира, избавляя его от мук, но с ребёнком я так не поступлю. Какое бы будущее его не ожидало – я дам ему жизнь. В его мире. И не тебе судить о его счастье. Многие тимереки доживают до старости. Как же ты не понимаешь?!! Я не хочу потерять частицу Алмира! Так он всегда будет рядом со мной, как и обещал. Он часть моего сердца, и я благодарна тому миру, за то, что он подарил мне его. Пусть он и дикарь, но я любила его таким. Пусть моё счастье длилось недолго, но оно было у меня. Я хочу, чтобы мой сын узнал о нём.

– Сентиментальность, романтика, самопожертвование. Шекспировская героиня! Трагедия тебе к лицу, Кей. Жалеешь себя, вспоминая своё горе, плачешь, муссируешь свою боль, взращиваешь её и снова рыдаешь. Это уже явный мазохизм. Ты только поразмышляй, трезво так, сядь и подумай. А с чего ты вообще решила, что была счастлива, что у вас была не земная любовь, прямо ох и ах? Да тебе там просто сравнивать не с чем было! Сначала они унижали тебя, издевались, калечили, а потом вдруг нашелся крайний, который согласился жениться на тебе и жизнь с ним, по сравнению с теми мучениями, показалась тебе раем. Вот тебе и всё твоё счастье!