Но сейчас для него важнее были Эва и дети.

– Какие есть варианты?

Эва снова сглотнула:

– Она либо разведется с ним и заберет детей, либо все останется как прежде, либо… Либо они останутся вместе, и она согласится взять детей в свою семью…

– Только через мой труп! – воскликнул Майкл; он подошел к Эве и положил ладони ей на плечи. – Этому не бывать, – твердо сказал он, – я не позволю.

Она покачала головой:

– Разве не об этом ты предупреждал меня? Ты говорил, что так может случиться, если бы Рейф оказался их отцом.

– Я говорил так до того, как узнал тебя, – ответил Майкл, – до того, как убедился в том, насколько ты любишь их и чем тебе пришлось ради них пожертвовать. – Его лицо смягчилось при взгляде на спящих малюток. – Ты любишь их как своих собственных.

– Ну… да. – Она прокашлялась, ее голос дрожал. – Но дело в том, что они не мои, – Эва вздохнула, – а Пьер и его жена могут дать им уже готовую семью…

– Семью, в которой папаша бабник, а мама постоянно страдает от его измен!

Она пожала плечами:

– Судья наверняка посчитает, что с ними детям будет лучше, чем с одинокой женщиной.

– Этому не бывать, Эва, – сурово ответил Майкл.

Она посмотрела на него с грустью в глазах:

– Я понимаю, что ты влиятельный человек, Майкл, но я не вижу, чем ты можешь помочь, если Пьер и его жена решат забрать детей.

– Я что-нибудь придумаю. Никто не отнимет их у тебя, – заверил ее Майкл, – ты любишь их, и это твои дети. Они должны быть с тобой.

Печальная улыбка тронула ее губы.

– Спасибо тебе за такие слова, а ведь поначалу ты думал, что я…

– Я ошибался, черт возьми!

– Но это не меняет того, что Пьер их биологический отец, – возразила Эва.

– Это еще нужно доказать. Может быть…

– Аккуратнее, Майкл, – предостерегла она, – моя сестра была очень разной, в том числе и чересчур доверчивой, раз Пьеру удалось так легко обвести ее вокруг пальца, но она уж точно никогда бы не стала встречаться с двумя мужчинами одновременно. Пьер точно отец Сэма и Софи.

Майкл не мог допустить, чтобы у Эвы отняли детей. Увидев, как сильно она любит их, сколько сил им отдает и как малютки счастливы с ней, ему казалось невообразимой жестокостью разлучать их.

Он поджал губы:

– До чего вы договорились с Пьером?

Эва тяжело вздохнула и покачала головой:

– Я сказала, что собираюсь сегодня улететь, и оставила ему свой адрес в Англии, чтобы он мог связаться со мной, когда во всем разберется. – В ее глазах стояли слезы. – Майкл, мне нужно вернуться домой. Я чувствую… Может, я ошибаюсь, но я чувствую, что там мы с детьми будем в безопасности. – К тому же она очень надеялась на то, что, вернувшись в свою квартиру, случившееся с ней в Париже будет вспоминать как страшный сон. И все случилось по ее вине, когда она решила отыскать отца близнецов…

Она никак не ожидала, что их отцом окажется вовсе не Рейф Д’Анджело. И уж тем более она не представляла, что влюбится в его брата Майкла, а эта любовь окажется не взаимной, пусть даже они и занимались сексом.

Эва моргнула, не давая слезам упасть, и расправила плечи. Раздался звонок в дверь.

– Это такси.

Майкл ответил с горькой усмешкой:

– Я отвезу тебя в аэропорт…

– Лучше не надо, – оборвала его она, – простимся здесь. – Эва не могла посмотреть на него, вынести этот мрачный взгляд, она бы разрыдалась. – Ты был очень добр…

– Нет, не был…

– Да, был! – воскликнула Эва. – Под маской отстраненного и холодного человека скрывается один из самых добрых людей на свете. Дети тебя просто обожают, – добавила она.

В дверь позвонили еще раз.

– Мне в самом деле пора.

У Майкла опустились руки – Эва была настроена решительно, а он не знал, как ее остановить.

– Что насчет выставки? – Он вздрогнул в ответ на смешок Эвы. – Неужели я только что это сказал?

– Ты прежде всего бизнесмен. – Она пожала плечами и подошла к коляске. – Если ты серьезно…

– Да, я серьезно.

Она кивнула:

– Тогда я свяжусь с тобой.

– Когда? – спросил он, взял ее чемоданы и пошел следом, зная, что интересуется вовсе не из-за выставки, а хочет знать, когда увидит ее снова.

– Я не знаю, – вздохнула Эва, – сейчас трудно что-либо сказать… Я позвоню тебе, – сказала она, открыла дверь и поздоровалась с таксистом.

– Я отнесу чемоданы в машину…

– Не надо, прошу тебя, Майкл. – Она посмотрела на него, приподнялась на носочки и коснулась губами его щеки, в глазах стояли слезы. – Ненавижу долго прощаться. А ты нет? – И она пошла по коридору вслед за таксистом, даже не оглянувшись.

Майкл никогда прежде не думал об этом, но теперь, когда двери лифта закрылись, скрывая от него Эву и детей, он твердо знал, что ненавидит прощаться. Тем более с Эвой. И детьми…

Он так привязался к этим озорникам, ему нравилось ухаживать за ними, и он знал, что теперь в его доме воцарится гробовая, гнетущая тишина. Больше не будет ни детей, ни Эвы…

Ему ведь так и не удалось объясниться с ней по поводу вчерашнего недопонимания, а теперь и подавно не удастся это сделать!

Но прежде чем объясниться с Эвой, предстояло разобраться с Пьером…

– Майкл? – Эва широко распахнула глаза от нескрываемого удивления; на пороге в коридоре викторианского дома, в котором она жила последние три года, стоял Майкл.

Она улетела из Парижа четыре дня назад, и все это время сердце ее разрывалось от тоски по Майклу и от страха перед звонком от Пьера Дюпона – решалась судьба близнецов.

Вестей от него не было, и в сердце у Эвы понемногу зарождалась надежда на то, что Пьер решил ничего не предпринимать и дети могут остаться с ней. Может, это и смешно, но только эта надежда и помогала Эве не сойти с ума.

Какое это было чудо – видеть Майкла своими глазами! Снова увидеть его таким, какой он есть – белая рубашка, мягкий черный пиджак и джинсы. А ведь Эва уже и не надеялась снова повидать его, хотя столько раз это себе представляла! Представляла и невообразимо скучала по нему, крепко любила его.

– Я могу зайти? – угрюмо спросил он.

– Конечно. – Она сделала шаг назад, открыла дверь пошире, а затем закрыла ее за его спиной, снова отметив его высокий рост и широкие плечи, его стать на контрасте с тесным коридорчиком. – Располагайся в гостиной, – сказала Эва, проходя вперед, чтобы показать ему дорогу.

– Дети спят?.. – тихо спросил он, оглядевшись в пустынной гостиной. Вся обстановка отражала характер Эвы: присутствовали теплые цвета от золотистого до кремового, на диване лежали разноцветные подушки, в комнате стояли разноцветные стулья, на стенах в рамках висели некоторые из ее фотографий.