— … не «век сытного лета», — перебил Рьего. — Последний стоящий ураган над Скалистым мысом, полностью уничтоживший флот Арции, был 98 лет назад. Примерно тогда же по побережью прошлась гигантская волна, смывшая несколько поселений. После этого море было добрым. Слишком добрым.

— И я о том же. Неурожаи, эпидемии, нашествия саранчи, землетрясения, суровые зимы — все осталось в прошлом. Церковь говорит, что это потому, что люди не преступают границу Дозволенного и живут в страхе божием, за что Господь их вознаграждает. Тролли же придерживаются иного мнения.

— Однако всяких предательств, измен, интриг и прочих грехов в «век сытного лета» стало не меньше, а больше, чем столетие назад. Так что награждать всех людей оптом особо не за что. Тролли объясняют происходящее более правдоподобно.

— Увы. Теперь южные гномы. Они утверждают, что задолго до Перворожденных мир был населен всякими чудищами, чьи следы они и сейчас находят в своих подземельях. С ними боролись некие существа, весьма смахивающие на богов, которых гномы шепотом называют «Прежние». Потом по каким-то причинам «Прежние» ушли. Изначальные же твари затаились где-то поблизости и ждут возможности вернуться. Однако открыть им дорогу можно только с нашей стороны, и сделать это непросто. Для этого должен появиться некий отступник, который запустит их в наш мир, что погубит всех, ибо твари эти бездушны, безжалостны и ненасытны.

— Ты полагаешь, что «Прежние» и «Первые Хозяева» — одно и то же?

— А ты нет?

— Трудно сказать. Может, да, а может, именно «Прежние» как-то изгнали «Первых Хозяев». Гномы и тролли, насколько мне известно, никогда не ладили. А что говорят Перворожденные?

— У нас нет единства. В эпоху Исхода большинство эльфов ушло из этого мира, а от оставшихся отделились так называемые темные эльфы. Обычные эльфы вычеркнули из своей памяти все связанное с отступниками. Известно только, что именно у тех был наиболее, скажем так, нетривиальный взгляд на Пророчество. Считается также, что последние из эльфов-изгоев воспитали могучего чародея, известного нам всем как Проклятый, победить которого удалось лишь с помощью чуда (как утверждает Церковь) или хитрости (как полагают эльфы).

— Или небывалого предательства, — вставил Рьего, в очередной раз поразивший собеседника. В ответ на немой вопрос герцог невозмутимо продолжил: — Вероятно, мои знакомые эльфы были несколько… темноваты, но я хорошо помню их рассказы о некоей человеческой женщине, соблазнившей и предавшей на гибель величайшего мага, надежду эльфов. Но те, кто его погубил, не знали, что обрекают на гибель и своих потомков, так как только он мог противостоять страшному врагу, который рано или поздно уничтожит мир…

— Вот и пятая версия, — задумчиво произнес Роман — И, возможно, не последняя. Хотел бы я поговорить с твоими знакомыми.

— Я пытался отыскать вновь этот остров, — отозвался герцог. — И не смог. — Я, кого называют Первым Паладином Зеленого Храма…

— Что ж, вернемся к тому, что в наших руках. Мои сородичи не сомневаются, что на границах нашего мира притаились злобные, изголодавшиеся существа, удерживаемые только древним запретом. Существа, на милость которых нельзя рассчитывать. Эльфы были предупреждены Творцом, что он отвращает свое лицо от Благодатного края и те из любимых чад его, кто добровольно остается здесь, разделят ужасную участь смертных. Если не смогут выстоять в грядущем сражении.

— Значит, надежда остается.

— Значит, остается.

— Но послушай, эти легенды ходят по миру не меньше тысячелетия. Почему ты полагаешь, что срок близок, ведь и раньше выдавались плодородные годы и мирные десятилетия. Почему тебе нужен Архипастырь?[59]Так нужен, что ты предпринял целое путешествие во имя «случайной» встречи со мной?

В ответ Роман-Александр усмехнулся, но усмешка вышла кривоватой.

— Ты страшный человек, Рене. Я никогда больше не возьмусь тебя обманывать. А что до Архипастыря, то я лучше покажу. — Эльф сосредоточился. Потом взял герцога за руку:

— Теперь на какое-то время моя память станет и твоей.

2228 год от В. И. 29-й день месяца Иноходца.

Убежище.

Маг Уанн постучал к Роману.

— Я слышал, ты завтра уходишь…

— Как всегда. Я привык идти навстречу возвращающимся птицам.

— Хочу попросить тебя об одной услуге. Не возражай, я знаю, что эльфийский разведчик не обязан выполнять просьбу смертного, допущенного в Убежище из милости…

— Не кокетничайте, дан Уанн. Ваша магия ненамного слабее эльфийской, если, конечно, слабее. Заключив союз с Преступившими, эльфы не прогадали, вы это знаете не хуже меня. Как, впрочем, и то, что для меня люди и эльфы в одинаковой цене.

— В отличие от твоей сестры…

— Да, Аутандиэль подвержена предрассудкам. Но вернемся к вашей просьбе. Ее довольно сложно выполнить, не так ли?

— И да, и нет. Я прошу тебя узнать, не говорят ли в Благодатных землях о Белом Олене?

— Белом Олене? — Роман, слывший знатоком всяческих легенд, был искренне удивлен. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Конечно, если бывают белые вороны, волки и даже тигры, может случиться и белый олень, но почему я должен его разыскивать?

— Не разыскивать! Как только услышишь об огромном Белом Олене, ты должен бросить все и известить меня. Возможно, от этого зависит судьба Благодатного края, да и всего мира. Если твоя находка окажется бредом пьяного охотника или обычным уродом-альбиносом, я первый возблагодарю Великих Братьев. Но если мы по недомыслию пропустим появление Белого Оленя, то можем не пережить следующей зимы.

Уанн шутить не любил и не умел. Поэтому Роман сразу понял — дело плохо. Спрашивать было бесполезно, маг-одиночка никогда не говорил больше, нежели считал нужным. Разведчик кивнул, полагая разговор оконченным, но Уанн, как всегда грубовато, предложил прогуляться с ним до Лужи.

Лужей жители Убежища прозвали облюбованное магами малюсенькое озерцо на восточной окраине острова. Кто-то из волшебников вечно возился на его берегу, к чему привыкли даже лягушки. В обмен на предоставленную им свободу маг Примеро и его соратники отваживали от Убежища перелетных птиц, так как иначе тучи пернатых путешественников постарались бы осесть на чудо-острове.

Жить в гармонии с полчищами уток и гусей не смогли бы даже любящие все живое Перворожденные, однако удовольствия от борьбы с пернатыми путниками эльфы не получали и с радостью свалили эту обузу на плечи беглых чародеев. Надо отдать справедливость последним, крылатых гостей они отгоняли умело. Исключение делалось лишь для нескольких пар лебедей и белых журавлей, которые и летом и зимой жили с эльфами, радуя их своей красотой. Впрочем, в Лужу ни одна из птиц не совалась. Озерцо, заросшее желтыми гигантскими кувшинками, служило обиталищем лишь стрекозам и полчищам лягушек, большую часть года находившихся в состоянии свадебных песнопений. Эльфы это местечко не жаловали, так что Роман и Уанн подошли к берегу никем не замеченные.