Он следит… следит. Стоп!!! Если он знает, что Нина была в доме, значит, находился где-то поблизости. Где? Надо бы знать точно. Хорошо, а можно допустить, что он находился в доме? Какие основания так думать? Он убил Валентину и Леонида после десяти, ведь именно в это время Глеб приехал домой, у Лени еще были судороги. Итак, в одиннадцатом часу. А Нина и Глеб попали туда примерно в половине третьего. Он что, полоумный? Зачем столько времени оставался там? Где — там? Да в доме, в доме! Что ему делать на улице и на холоде несколько часов? А зачем он оставался в доме? Ведь это глупо. Значит, были серьезные причины остаться. Какие же у него были причины остаться? Он убил, по логике сразу должен бежать без оглядки с места преступления, но не убежал. Почему, почему не убежал?

Хочешь понять человека, представь себя на его месте. Нина представляла: вот она убила прелюбодеев (хоть это и невозможно), какие ее действия? Ну, уж кофе не пила бы в гостиной. Так что ее могло задержать в доме? Причины не находила.

— Зина, — обратилась она к соседке по камере, — представь ситуацию. Человек совершил преступление в… (а вдруг она подсадная утка?) в квартире…

— Какое именно преступление? — осведомилась Зина.

— Ну… к примеру, ограбил квартиру, взял драгоценности.

— Представила.

— И он не уходит из квартиры. Как думаешь, почему?

— А что он там делает?

— Не знаю, потому и спрашиваю: что он может там делать?

— Такого быть не может.

— А если может?

— Тогда он придурок. Ну, ладно, пусть остался. Думаю, ему было известно, что хозяин не придет, поэтому не торопился.

— Хорошо, — сказала Нина, подсев к Зине. — А если грабитель прекрасно знал хозяина, что могло еще его заинтересовать в квартире?

— Даже не знаю, — пожала плечами Зина. — Причина должна быть очень серьезной. Никто из нормальных не задержится на хате. Сцапал и беги — это закон.

Зина подтвердила ее подозрения. Только одно могло задержать его: он не мог уйти без чего-то. Сейф не тронул, обыск не делал… но, может, делал обыск аккуратно, чтобы никто этого не заметил? Все равно ценных вещей не тронул. Нина успела заметить на туалетном столике украшения: браслет, часы, кольца, все из золота. Тогда он что-то другое искал в доме. Это единственное оправдание. И он не ожидал, что Глеб вернется домой вместе с Ниной! Да, он искал. Что?

В расчетах Нины была абсолютная логика. Одновременно она получила подтверждение, что Глеб к убийствам не причастен. Осталось мало-мало: выяснить, что искал в доме убийца и кто он.

— Да не расстраивайся так, я уверен, недоразумение выяснится, ее отпустят, — говорил Жора ревущей Долли.

После обыска в кафе Миша отвез ее к Жоре в магазин. Тот безумно обрадовался, что сладкая малина — Долька — захотела с ним встретиться, раскошелился на выпивку, закуску, даже цветы! А Долли ворвалась в сопровождении парня, с которым он незнаком, и огорошила: Нина в тюрьме. Первое, что пришло ему в голову, — успокоить паникершу.

— Да? — негодующе рыкнула Долли. — Скажи, какой умный! Ее посадили! Понимаешь? Вызвали повесткой к следователю и посадили!

— Но я-то чем могу помочь? — растерялся Жора.

— Нужны связи в полиции и в прокуратуре. У тебя есть? Попроси, чтобы Нину выпустили, а?

— У меня таких связей нет, — развел руками Жора, а она мгновенно потеряла к нему интерес, собралась уйти.

— Погоди, Долли, — вступил в диалог Миша. — Ты не с того начинаешь…

— Еще один умный! — вспыхнула та.

— Никакие связи не помогут, если у следователя были причины задержать Нину, — повысил голос Миша. — Очнись, Долли. Ты хоть знаешь, по какому поводу ее вызвали?

— Нет. — И Долли снова разревелась, уткнувшись лбом в стену. — Я спрашивала, она не сказала. Я подумала, что это все так… ерунда… мало ли кого вызывают.

— А тебе не показалось, что Нина в последнее время немного странно себя вела? — спросил Миша.

— Показалось, — встрепенулась Долли. — Она рассеянная была, а вчера попросила меня взять на себя заботу о кафе. Странно, да? Она же пропадает сутками в своем кафе, для нее ничего не существует, кроме кафе… а попросила меня…

— Почему она это сделала? — допытывался Миша.

— Не объяснила. — И Долли вновь залилась слезами. — А я долго не справлюсь. Я не умею управлять… готовить… я ничего не умею, только балансы-финансы.

— Не реви! — прикрикнул на нее Миша. — Что еще странного было в ее поведении?

— Ничего… кроме… она все время требовала привезти перевод. Ну, помнишь, Жора, ты меня отвозил к переводчику?

— Помню, — ответил тот, обрадовавшись, что хоть мало-мальская польза от него есть. — Тетрадь написана английским языком.

— Что за тетрадь? — подхватил Миша.

— Дневник какой-то, — всхлипнула Долли. — Там такое… такое…

— Да что — «такое»?! — взорвался Миша. — Чего ты мямлишь? Говори все, что знаешь, иначе мы не поможем Нине.

— Там один стриптиз. В прямом смысле, — предупредила она.

— Чей это дневник? — не унимался Миша.

— Ой, да не знаю. Нина знает.

— Выходит, ты ничего не знаешь, — вывел Миша. Жора только глазами водил, изредка поглядывая на приготовленные закуски и понимая, что романтический ужин не состоится. — Тогда нам нужен адвокат, вернее, адвокат нужен Нине. Он хотя бы узнает, почему ее задержали. Ну, а я хочу прочесть дневник, который так интересовал Нину.

— Не надо, — перестала рыдать Долли. — Там написано не для мужчин. Кстати, перевод дневника забрал следователь. Вот урод! Я ему — мое, а он забрал!

— А, так это дневник он нашел в столе у Нины? А почему ты соврала, что в его руках роман, который ты написала?

— Да как ты не понимаешь! — басом сказала Долли. — Это чужая тайна, так Нина говорила, она даже меня не посвятила. Мне показалось, что не надо давать следователю дневник, потому что Нина говорила, что из-за дневника у нее возникли проблемы.

— Листы отпечатаны, — рассуждал Миша, — значит, переводчик занес текст в компьютер. Мы попросим еще раз напечатать перевод. А на первом плане у нас адвокат. Жора, у тебя есть знакомый адвокат?

— Есть, конечно. Мой адвокат, — ударил себя в грудь кулаком Жора.

— Тогда поехали к нему.

Адвокат — женщина средних лет с унылыми глазами всезнайки — выслушала сумбурную просьбу, в которой сложно было что-либо понять. На вопрос, берется ли она за это дело, ответила:

— Я не веду уголовных дел, только гражданские.

— Уголовных?! — в ужасе прошептала Долли. — Почему вы решили, что это уголовное дело? Нина не бандитка…