— А ты ничего не перепутал? — резко взбеленилась я, догадываясь, к чему он ведёт, и силой удерживая себя на месте.

— Может быть и перепутал, — тут же, как будто смутившись, отвёл он взгляд в сторону. — Но вот только…

— Только что? — окончательно взорвалась я от количества недомолвок за сегодняшний вечер.

— Давай выкладывай уже всё!

— На самом деле, — вздохнул Максим, — когда я сказал, что ты меня не интересуешь… я соврал.

— Что ты… — начала я, но осеклась. Остаток фразы недосказанным повис в воздухе. Меня будто под дых ударили. Миллион несвязных мыслей ураганом пронёсся в моей голове. Шок? Нет, полное охеревание от возникшего на горизонте пушного зверька. И песец ему название.

— Ты просто пьян, — мотнув головой, будто смахивая наваждение, бросила я и пулей вылетела из его номера.

Мне не хотелось зацикливаться на ситуации, мучить себя размышлениями и вопросами «а что это было?». Заперевшись в номере, словно в крепости при осаде, я, затаив дыхание, прислушивалась к звукам за дверью. Шагов так и не последовало — только тогда я выдохнула и откинулась спиной на подушки.

— Вот тебе и поездочка в Сочи.

К счастью, каким-то неведомым способом мне удалось уснуть, заставив свой мозг отключиться. Не представляю, что бы я делала до утра, если бы меня мучила бессонница.

Стоит ли говорить, что на следующий день Державин и не вспомнил о нашем ночном разговоре. Не мудрено… с таким-то вечерком.

— Доброе утро, Жень, — мы встретились с ним в лифте. — Всё еще обижаешься на меня?

Я подняла на него глаза. Вид у Максима был весьма неплохой, если не считать некоторую общую «помятость».

— Нет, — после короткой паузы произнесла я.

— С трудом верится, — хмыкнул он.

— Сколько ты вчера выпил? — аккуратно прощупала почву.

— Так заметно, да? — он скривился, будто целиком съел кислющий лимон. — Много… Я даже не помню, как оказался у себя в номере.

— Ясно. За руль сяду сама.

— Как хочешь, — на удивление Державин не стал спорить. Впрочем, я могла представить, насколько хреновое у него сейчас самочувствие. Лично меня грядущее похмелье всегда останавливало от культурного, как выражался Лешка, распития. И правило о хорошем алкоголе применительно к моей персоне не работало.

Поняв, что Максим не помнит о своих откровениях, я действительно ощутила облегчение — в ином случае я просто не знала, как себя с ним вести. Переспав с мыслью о том, что я нравлюсь Державину, поняла, что громадной катастрофы и не случилось. Подумаешь… будто в первый раз я кому-то нравлюсь. Тем более, что, закончив дело с «КубАгроВек», он вернётся домой и мы больше никогда не встретимся. Никогда.

Всю обратную дорогу до Краснодара я мусолила эту мысль. За рулем «Мерседеса» было легко и комфортно, словно я обула домашние тапочки. Первую треть пути Максим стойко сдерживался ото сна, но его силы быстро истощились, так что ничто не мешало мне думать думы и наслаждаться неспешной поездкой.

То и дело я краем глаза поглядывала на прикорнувшем на соседнем сидении мужчину — и какого, собственно, рожна ему понадобилось от меня? Такие, как он, любую девушку могут получить — только помани пальчиком. Может в этом и дело? Нет, я не считала себя необычным «трофеем», но этот вариант сразу отбрасывать не стала. Мне же не было до него никакого дела — и других эмоций, кроме как раздражения, в отношении Державина я не испытывала. Рыбка не клюнула и потому стало интересно? Скорее всего именно так. Что ж, плавали, чем это заканчивается, знаем. Становиться очередной — нет, спасибо.

Я не была ханжой, не была и наивной девицей, свято верующей в чистую и безграничную единственную любовь. Но для меня всегда большую роль играло отношение мужчины к девушке — такие, как Максим, заносят девушку в свой список «побед» после первого секса и либо моментально теряют к ним интерес, либо спят с ними, пока не надоест. А там уж ищи-свищи.

Не будь этого отношения — я бы даже призадумалась. Покрути я с ним — ничего бы не потеряла, скорее приобрела…. Но… всегда есть это зловредное «но».

— Зачем ты поддался? — едва Максим проснулся, я неожиданно и для самой себя накинулась на него с вопросом.

— Что? — он непонимающе нахмурился, пока не осознавая смысла. — А… ты про гонку… Я не знаю. Я не собирался тебе поддаваться. Наоборот, хотел надрать тебе зад, — он усмехнулся. — А потом вдруг подумал, почему бы и нет? Чисто технически я всё равно выиграл, но зато какой эффект произвёл! Я даже представить не мог, что ты воспримешь это, как тычок в свой адрес!

— Как маленький, честное слово. Ты своего добился. Пустил пыль в глаза.

— Да нет же, — раздраженно отозвался Максим. — Вот скажи мне, Солнцева. Ты часто делаешь то, что тебе хочется?

— Допустим.

— Так и я, Женя. Почему я должен был отказать себе в удовольствии? Давай заедем на вашем треке, если тебе это так принципиально… — он замолчал и, выдержав паузу, продолжил: — И я поклянусь тебе, что на этот раз всё будет по-честному.

— Да ладно? — не поверила я.

— Не реванш. Проверка. Одна незнакомая машина, два тренировочных круга и заезды на время. Никакого соперничества. Чистая техника и проверка наших навыков. Идёт?

Как он там говорил: делать то, что хочется?

— Окей. Приз — одно желание.

— Любое? — тут же оживился Максим.

— В рамках приличия, — охладила его пыл я.

— По рукам.

— Выбирай время.

— Через две недели, Женя. Сперва я решу вопрос с «КубАгроВек», а после я полностью в твоём распоряжении.

Как же двусмысленно это прозвучало.

Или мне самой захотелось так думать?

Глава 10

Неделя пролетела словно один день. По возвращению в Краснодар я вернулась к привычным заботам, к которым добавился надзор за отцом. А как иначе? Папа, почувствовав прилив сил, старательно пытался откосить от дальнейшего лечения, и только увещевания Елизаветы под моим чутким руководством не давали ему распоясаться окончательно.

Я несколько раз порывалась завести разговор о Максиме — но каждый раз замирала на полуслове, не понимая, почему же меня так сильно интересует эта тема. Что же до агрохолдинга… старалась не вмешиваться в его дела, поскольку всё произошедшее в Сочи показало мне мою полную беспомощность в данном вопросе. Я хотела помочь отцу, но могла всё испортить своей вспыльчивостью и гипертрофированной жаждой справедливости.

Однако за эту неделю произошло нечто воистину триумфальное: Елизавета переехала жить к нам. Пока под