– Гарри, – выдохнул другой голос. Должно быть, говоривший находился в той же комнате. Голос почти не отличался от Молли, только радости в нем было заметно меньше. – Нет, нет, лапочка, не играй с телефоном. Дай мне трубку, пожалуйста. – В трубке стукнуло еще несколько раз, потом женский голос произнес: – Спасибо, милый, – и уже в трубку: – Алло? Кто-то хотел говорить?

Мгновение я боролся с искушением промолчать или, может, имитировать голос оператора, но удержался. Я не хотел, чтобы меня заподозрили в слабости. Я ни на мгновение не сомневался в том, что Черити почует страх – даже по телефону. А страх провоцирует нападение.

– Привет, Черити. Это Гарри Дрезден. Я хотел поговорить с Майклом.

Последовало секундное молчание, на протяжении которого я явственно представил себе, как недобро сощуриваются глаза Майкловой жены.

– Я так и знала, что это неизбежно, – сказала она. – Разумеется, если уж случается ситуация, требующая вмешательства всех троих рыцарей, вы не можете не выползти из той дыры, в которой живете, где бы там она ни находилась.

– Ну, вообще-то мой звонок с этим не связан.

– Ну да, конечно. Ваш идиотизм всегда проявляется в самое неподходящее время, в самом неподходящем месте.

– Полноте, Черити, это же несправедливо.

– Нет? – От нарастающего гнева голос ее сделался если не громче, то яснее и звонче. – В единственные дни за весь последний год, когда Майклу надо сосредоточиться на своем долге, вы обязательно выныриваете, чтобы отвлекать его.

Надо было что-то ответить, но злость боролась во мне с чувством вины, так что слова подбирались неважно.

– Я пытался помочь...

– От последнего раза, когда вы пытались помочь, мистер Дрезден, у него остались шрамы.

Я испытывал сильное желание расколотить чертову трубку о стену, но все-таки совладал с собой. Впрочем, горечи в голосе мне скрыть не удалось.

– Вы ведь ни на дюйм мне не уступите, правда?

– Вы не заслуживаете и дюйма.

– Потому, – не выдержал я, – вы и сына назвала моим именем?

– Это Майкл назвал, – возразила Черити. – Я тогда еще лежала, накачанная лекарствами, – когда я очнулась, все уже оформили.

Я старался говорить ровно, и мне это почти удавалось.

– Послушайте, Черити. Мне, право же, жаль, что вы думаете обо мне так, но мне необходимо переговорить с Майклом. Он дома или нет?

Я услышал щелчок, словно кто-то снял параллельную трубку, и Молли сообщила:

– Простите, Гарри, но папы сейчас нет дома. Саня сказал, он пошел набрать каштанов.

– Молли, – строго произнесла Черити. – Почему ты не в школе? И не лезь в чужие разговоры.

– Ой-ой, – хихикнула Молли. – Ей-богу, это прямо как телепатия или еще чего такое.

Я почти услышал, как скрипнули зубы у Черити.

– Ничего смешного, Молли. И повесь трубку.

Молли вздохнула и со словами: «Сдаюсь, Дороти», – повесила трубку. Я с трудом подавил смех, постаравшись ради Черити замаскировать то, что вырвалось, кашлем. Судя по ее тону, правда, я не слишком-то ее провел.

– Говорите, я ему передам.

Я поколебался немного. Возможно, мне стоило дождаться на проводе его возвращения. Наши с Черити отношения были далеки от нежных, а в случае, если она не передаст мои слова Майклу или просто промедлит, это вполне может стоить мне жизни. Майклу с остальными рыцарями по уши хватало хлопот с поисками Плащаницы, так что одному Богу известно, когда мне еще удастся сегодня связаться с ним. С другой стороны, у меня не было времени сидеть, бодаясь с Черити в ожидании, пока он вернется.

Сколько я помнил Черити, она относилась ко мне с предельной враждебностью. Она истово любила мужа и переживала за него – особенно это относилось к тем случаям, когда он работал со мной. Умом я понимал, что этот антагонизм возник не на пустом месте. Несколько раз во время наших с Майклом совместных приключений ему крепко доставалось. В последний раз, например, нехороший парень, жаждавший поквитаться со мной, едва не убил Черити и ее нерожденного еще ребенка, маленького Гарри. Теперь она боялась и за других своих детей.

Я все это понимал. Но легче от этого не становилось.

Мне приходилось решать: доверять ей или нет. Я решил довериться. Черити могла не любить меня, но не была ни трусихой, ни обманщицей. И она знала, что Майкл хотел бы, чтобы она передала ему это.

– Ну, мистер Дрезден? – спросила Черити.

– Скажите ему просто, что мне необходимо поговорить с ним.

– По какому поводу?

Секунду я колебался, не поделиться ли с Майклом моей наводкой на Плащаницу, однако Майкл верил, что меня непременно убьют, если я займусь этим делом. Он подходил к защите друзей со всей серьезностью, так что, если бы узнал, что я продолжаю ходить вокруг да около этого дела, запросто мог бы оглушить, запереть в чулане, а после извиниться. Я решил воздержаться.

– Передайте ему, что мне необходимо до заката найти себе секунданта, иначе случатся всякие неприятности.

– С кем? – поинтересовалась Черити.

– Со мной.

Она помолчала немного.

– Я передам ему вашу просьбу, – сказала она наконец. И повесила трубку.

Я тоже повесил трубку, нахмурившись.

– Знаешь, эта ее пауза ничего такого не значит, – сообщил я Мистеру. – Во всяком случае, она вовсе не обязательно обдумывала, не позволить ли мне сдохнуть, чтобы защитить ее детей и мужа.

Мистер смерил меня отрешенным взглядом своих кошачьих глаз. А может, он и правда ни о чем не думал. Во всяком случае, одобрения или поддержки я в его взгляде не увидел.

– И вовсе я не беспокоюсь, – сказал я. – Ни капельки. Кончик хвоста Мистера чуть дернулся.

Я тряхнул головой, собрал свой инвентарь и отправился в порт.

До приезда в Чикаго я считал, что порт – это такой огромный океанский залив с кораблями и яхтами на переднем плане и едва заметными силуэтами далеких зданий на заднем. И еще мне представлялись всякие там шпионы, переодетые туземцами, а также солидный куш от доходов Вест-Индской компании...

Порт Бёнем-Харбор напоминал автостоянку около какого-нибудь океанского супермаркета. Должно быть, его пространства хватило бы, чтобы разместить два или три футбольных поля. Белые пирсы тянулись параллельными линиями над овалом спокойной воды, а вдоль них рядами выстроились прогулочные катера и маленькие рыболовецкие суденышки. Озерный запах состоял на одну треть из дохлой рыбы, на другую треть из сохнущих на камнях водорослей, и еще на треть – из дизельных выхлопов. Я припарковал Жучка, не доезжая половины квартала до набережной, выбрался из машины и проверил, полностью ли я оснащен для предстоявшей операции. На правой руке у меня красовался энергетический перстень, на левом запястье – браслет-оберег, а по бедру успокоительно хлопал подвешенный изнутри к куртке жезл. Арсенал дополнялся баллончиком слезоточивого газа, который я сунул на всякий случай в карман штанов. Я с удовольствием взял бы вместо него свой револьвер, но, разъезжая с револьвером по городу, я нарушал бы закон. А с баллончиком – пожалуйста.