Стас задумчиво провел пальцем по острому краю и покачал головой.

— У вас есть другие родственники — двоюродные, троюродные? — продолжала допытываться Рита.

— Только тетя Анфиса, мамина сестра. У нее двое детей… Но они живут в Белоруссии!

— А какие отношения были у Ольги Петровны с сестрой?

— Даже не знаю, — пожал плечами Стас. — Вроде нормальные. Они иногда звонили друг другу — на праздники там, на дни рождения… Какая разница?

— А на похороны она приезжала?

— По-моему, она болела тогда. Или у нее с мужем какие-то проблемы были? Точно не скажу. Я ее никогда не видел, только голос по телефону слышал. Мне кажется, она меня недолюбливала.

— С чего ты взял?

— Трудно объяснить, просто мне всегда так казалось. Она со мной как будто сквозь зубы разговаривала.

— Удивительно!

— Ты думаешь, это тетю Анфису «отрезали»? — озадаченно спросил Стас.

— А дети этой твоей тетки…

— Господи, да если уж я ее никогда не видел, то про детей только от мамы и слышал! При чем тут теткины дети?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво потирая подбородок, проговорила Рита. — И фамилия Литовченко тебе ни о чем не говорит?

— Вообще ни о чем. А ты их про фотку спрашивала?

— Спрашивала, конечно. Они ни в чем не уверены — говорят, может, кто-то из бабкиных знакомых на снимке, но они их не знают. Только, мне кажется, такие совпадения редко случаются! Если бы еще не гибель Саблина, тогда ладно, но теперь…

— За что Марка-то? — спросил Стас. — Что он такого сделал?

— Не думаю, что он что-то сделал, — покачала головой Рита. — Но кому-то явно помешал! Скажи-ка, Стасик, как именно Марк покинул группу?

— Без понятия, — пожал плечами музыкант. — Мне позвонил Борис и пригласил в Питер — тогда и речи не шло о замене Марка, просто Мирский посчитал, что мне следует находиться в пределах досягаемости, раз уж я пишу для них песни. Мы с Марком почти не общались. Я сидел в четырех стенах, кропал свою музыку, работал с Сальваторе по «скайпу»… Из всей группы я встречался только с Борисом да иногда еще с Бесо. Марка видел всего-то пару раз.

— И какое у тебя о нем сложилось впечатление?

— Ну… мне Марк показался каким-то… дерганым.

— Дерганым?

— Я решил, это оттого, что он так и не смог справиться с «Чайкой»…

— Мирский его выгнал или Марк сам ушел?

— Насколько мне известно, сам. Он обиделся, потому что Бесо и Борис над ним подшучивали… Не надо было!

— Брось, Стас, это не твоя вина! И погиб Марк уж точно не из-за тебя. А вот из-за кого или из-за чего… Надо выяснить!

Сидя в гостиной Анны Поморкиной, Фисуненко с интересом разглядывал выстроившиеся на длинном комоде вазочки. Они были разных размеров и форм, и ни на одной из них он не заметил ни пылинки. Вряд ли актриса сама прибирается — видимо, кто-то ей помогает и, похоже, неплохо знает свое дело. Удивительно, сколько ненужных, бесполезных вещей можно скопить в доме — все эти вазочки, фарфоровые фигурки животных, бесчисленное количество фотографий на стенах… Правда, Марго утверждает, что в Женькином доме отсутствует даже самое необходимое, не говоря уже о каких-то декоративных излишествах. Но она не права: самое необходимое, в его понимании, это холодильник и телевизор, а без всего остального можно легко обойтись!

Анна вплыла в комнату, легкая и стремительная, словно парусник, и Фисуненко невольно залюбовался тем, как складки длинного халата с китайским рисунком вьются вокруг ее длинных ног. Да и сама Поморкина представляла собой зрелище, на которое стоит обратить внимание. Хотя, на вкус Женьки, худовата для своего роста.

— Извините, — сказала она, — важный звонок. Так о чем вы хотели поговорить?

— В смысле, вы понятия не имеете?

— Вы о Марке? — нахмурилась девушка.

— Послушайте, Анна, давайте не будем ходить вокруг да около, ладно? Когда Саблин пропал, вы даже не удосужились написать заявление в полицию, а это именно то, что делает каждая любящая женщина в подобной ситуации.

— Мы же поссорились, я рассказывала той женщине, детективу!

— Вы могли поругаться, но то, что ваш жених так долго отсутствует и не отвечает на телефонные звонки, не могло вас не насторожить. И все же вы не пытались его искать! А теперь, когда Марк мертв, вы ведете себя так, словно ничего не случилось.

— Вы намекаете на то, что это я, что ли, его убила?!

— Я намекаю, что ваши отношения с Саблиным носили не совсем тот характер, как все думают. И я хочу, чтобы вы либо развеяли мои сомнения, либо рассказали, как обстояло дело в реальности.

Девушка отвернулась, подошла к буфету и достала оттуда непочатую бутылку виски.

— Выпьете? — глухо спросила она, не оборачиваясь.

— Я за рулем.

Она достала пузатый бокал, наполнила его и одним глотком осушила наполовину. После этого она подошла к дивану, на котором сидел Фисуненко, и опустилась на противоположный его конец, держа бокал в руке.

— Ладно, — со вздохом произнесла Анна, — теперь, наверное, уже можно сказать, раз Марк… У нас с ним ничего не было.

— Так я и думал. Кому из вас пришла в голову светлая мысль разыграть бурный роман?

— Это была идея Мирского.

— О!

— Ну да, это он все придумал. У меня дела идут неплохо, а у Марка они как-то… Короче, Борис решил, что это хорошая идея, если мы станем появляться вместе в публичных местах и обращать на себя как можно больше внимания. А что, все так делают! — с вызовом глядя на Женьку, добавила она. — Публика обожает сенсационные истории из жизни «звезд», и каждый такой «роман» сразу оказывается на слуху!

— Ну я понимаю, зачем это могло понадобиться Мирскому, — но вам?

— Марк был неплохим парнем, хотя и не в моем вкусе, и я рассудила, что смогу ему помочь.

— Сколько Борис вам заплатил за этот спектакль?

Анна неожиданно запрокинула голову и расхохоталась.

— Да вы что! У Бориса денег-то нет, он все в эту свою группу вложил! — сказала она, вдоволь насмеявшись.

— Если не деньги… Значит, услуга? Какую услугу пообещал вам Мирский взамен того, что вы станете «невестой» малоизвестного артиста, чтобы слегка его «раскрутить»?

В красивых глазах Анны зажегся огонек интереса, и она посмотрела на гостя так, словно увидела впервые.

— А вы соображаете! — похвалила девушка и залпом прикончила виски. — Ну да, Мирский действительно мог кое-что для меня сделать. Хорошо, буду с вами откровенна, ведь это не пойдет дальше моей гостиной?

— Я не репортер, а следователь, помните?