– Адам Стюарт. Он у тебя на доске. Его сестра Энн была в числе жертв.

– Сонаследники трастового фонда, – прокомментировала Ева, пробежав глазами свой список. – Она юрист-надомник в «Динамо», он в данный момент безработный и живет не только с процентов, но и с основного капитала.

– Все верно, – поддакнул Бакстер. – Подозрительный тип, что-то явно темнит, иначе с чего бы ему быть таким дерганым? Строит из себя безутешного брата, успокаивает родителей. В общем, мы взяли его на заметку.

– Допросите его, «поджарьте» как следует.

Бакстер назвал еще пару имен, причем одно из них совпало с ее списком.

Следующими докладывали Дженкинсон и Рейнеке. Трое из четверых ими названных значились и в ее списке.

– Поручаю тебе демонстрационную доску, Пибоди. Итак, что мы имеем. Адам Стюарт – брат жертвы, Анны Стюарт. Иван Берковиц – знакомый Шерри Кунц. Льюис Коллуэй – коллега Джозефа Кэттери. Аннализа Берк – супруга Джона Берка. Шон МакБрайд – знакомый Пола Гаррисона. Добавим к нашему списку менеджера бара, Девона Лестера, и еще одного Лестера, его брата Кристофера, химика по образованию.

– Это те, кого следует допросить в первую очередь. Проработайте их. Нет ли у кого-то, пусть даже слабенькой, связи с культом Красного Коня или с тем старым прикрытым расследованием. Тщательно пройдитесь как по финансовой стороне, так и по электронным данным. Мы с Пибоди берем на себя Лестеров.

Раздав задания – кому-то побегать по городу, кому-то порыться в архивах, – Ева назначила новый брифинг на четыре часа.

– Сегодня утром мы сделаем официальное заявление для прессы, – произнес, поднимаясь с места, Уитни. – И ровно в час проведем пресс-конференцию. Я бы хотел, лейтенант, чтобы через час вы встретились с нашим представителем отдела по связям с общественностью.

– Слушаюсь, сэр.

– Выберите себе еще двоих помощников для выявления возможных источников отравляющего вещества.

– Я бы хотела видеть в нашей команде детектива Стронг из отдела по борьбе с распространением незаконных химических препаратов. Если, конечно, она согласится.

– Постарайтесь уговорить ее. Вот увидите, лейтенант, после пресс-конференции вам понадобятся дополнительные силы. Даю вам час.

– Слушаюсь, сэр. А теперь за дело. – Последние слова предназначались ее команде. – Пибоди, свяжись с Девоном Лестером. Пригласи его к нам. Как бы для уточнения кое-каких деталей.

– А что с братом?

– Нет, пока Девон будет дома, его лучше не трогать. Лучше мы пришлем к нему двух суровых копов. Я снова свяжусь с Моррисом и Диким Диком. Плюс хотелось бы еще разок наведаться в кафе. Давай тащи сюда Девона. Мы займемся им, как только я освобожусь. Закончим с ним – займемся братом. После чего съездим в кафе.

– Поняла.

Ева повернулась и направилась к доске.

– Ева! – окликнула ее Мира. – В твоем распоряжении еще целый час. Может, зайдем ко мне в кабинет?

– Но я должна… – Она не договорила. Черт, ведь она обещала Рорку! – Хорошо, буду у тебя через пять минут.

Ева с дрожью в коленях приблизилась к церберше, что охраняла дверь, ведущую в кабинет доктора Миры. Честно говоря, она ожидала, что та фыркнет носом и велит ей подождать. Но этого не произошло. Наоборот, Ева даже удостоилась короткого кивка.

– Доктор Мира ожидает вас. Входите.

Выбора – как, впрочем, и предлога, чтобы остаться за дверью, – у Евы не было. И она шагнула в светлый и просторный кабинет доктора Миры.

– Смотрю, ты прямо минута в минуту, – улыбнулась Мира, стоявшая рядом с кофеваркой. – Одну секундочку, я приготовлю чай. А ты пока присядь, расслабься.

– У меня времени в обрез.

– Знаю. Я сейчас быстро просмотрю данные, которые мне прислали, а затем поговорим о том, что тебя беспокоит. А пока…

С этими словами доктор Мира протянула Еве изящную фарфоровую чашку с душистым цветочным чаем, после чего взяла себе вторую. Усевшись в одно из удобных синих кресел, она молча мелкими глотками отпивала чай, терпеливо дожидаясь, пока Ева тоже сядет.

Психоаналитики знают цену молчанию, подумала та, как и копы во время допросов.

– Ты сегодня хорошо выглядишь, – как бы невзначай заметила Мира. – Как твоя рука?

– Все в порядке, – ответила Ева и повращала плечом. Боль на секунду вернулась, но тотчас ушла. – Уже почти не болит.

– Ты здоровая женщина в отличной физической форме.

– Ты хочешь сказать, что мое тело заживает быстро?

Мира ничего не ответила, пристально глядя на нее голубыми глазами.

– А в остальном как твои дела?

– Хорошо. То есть в целом хорошо. Думаю, этого достаточно. Идеально не бывает ни у кого. Всегда найдется какой-нибудь сучок, темное пятно, что-то такое, что портит всю картину. С нами, копами, такое случается сплошь и рядом. Обычная история. Как-то так.

– Но ведь ты сказала мне, что это нечто личное, не имеющее отношения к работе.

– Боюсь, что для меня разницы как таковой нет. По крайней мере, иногда. Но меня это устраивает. Я привыкла.

Тянешь резину, дорогая моя, подумала Мира. Ты здесь явно не по собственному желанию.

– То есть ты нашла способ совмещать личную жизнь и работу. Тогда скажи мне, что тебя беспокоит?

– Не меня. Рорка.

– Понятно.

– Дело в том, что у меня всегда были очень яркие сны. – Ева отставила чашку в сторону. Она не собиралась притворяться, будто пьет чай. – С тех самых пор, как себя помню. И они не всегда приятные. Да и с какой стати им быть приятными? Если учесть, откуда я, кем работаю и что вижу каждый день. Может, когда я была ребенком, эти сны были своего рода бегством от реальности. В них я могла перенестись далеко, в другое место, главное было очень захотеть. И даже если это место оказывалось не слишком гостеприимным, оно все-таки было лучше, чем реальность. Но кошмары, воспоминания об отце… Я сумела их подавить. Я приложила к этому все усилия. И они оставили меня.

Ева умолкла.

– А теперь? – выждав минуту, уточнила доктор Мира.

– Случаются, хотя и не такие, как раньше. Так что да, Даллас все-таки оставил свой след.

Неудивительно, подумала Мира.

– И он проявляется в ночных кошмарах?

– Да, хотя и не сильно, – продолжала упираться Ева. – Я в них присутствую, хотя и знаю, что это всего лишь сон. Их не сравнить с теми, что случались раньше, когда я не могла вырваться из их объятий и даже делала Рорку больно. И я не позволю, чтобы это повторилось.

Она с трудом могла усидеть на месте. Как можно рассказывать о том, то творится у тебя внутри, сидя на стуле? Ева встала и принялась расхаживать по комнате.