— Ну, если он сможет, — протянула Юлька, прекрасно зная, что никакой Крепс не придет в квартиру на Смоленской набережной. Не придет и не пройдет! Сашкина охрана не зря хлеб с маслом ест.

И когда сын засопел спокойно, задумалась.

«Ну и что, скажите, пожалуйста, делать? Знать бы, что можно довериться Крепсу, — тяжело вздохнула она, пытаясь подавить вздох и не разбудить только-только заснувшего сына. А утром, тщательно накрасившись, вместе с матерью поехала к нотариусу на Большую Ордынку. Туда же, пыхтя как паровоз, прибыл Сашка. Юля вгляделась в серое одутловатое лицо мужа, несмотря на ранний час вспотевшего и усталого.

«Баб всю ночь по койке гонял? — мысленно поморщилась она и перевела взгляд на мать. Люся будто вдовствующая императрица сидела с прямой спиной и невидящим взором сверлила дырку в стене за спиной нотариуса. Тот деловито вынул конверт из сейфа. Демонстративно распечатал и, достав листы с водяными знаками и другими средствами защиты, подтверждающими подлинность документа, обвел присутствующих печальным взглядом:

— Мда-а, — протянул он, будто не зная, с чего начать. Юлька, немного уставшая от этого цирка и маминых поз, отвернулась к окну. Смотрела на нахохлившихся воробьев, гревшихся в лучах показавшегося солнышка, наблюдала, как с крыши соседнего здания капает сосулька.

«Конец зиме», — только и успела подумать она, когда нотариус кашлянул, призывая послушать, что же дедушка Валера написал из деревянного ящика. По большому счету ей не хотелось вступать в Валерочкино наследство. Вечно помнить о пяти годах заточения? Нет, спасибо! И так достаточно. Дом на Гарде, по квартире в Москве и в Питере, трастовый фонд. Ей, привыкшей ложиться спать голодной в течение нескольких лет, особого богатства не требовалось. Ведь главная драгоценность, принадлежащая только ей, сейчас играла в детском саду.

«Димулька! Такой смешной и наивный! Крепса ему подавай! Нашел он себе папу», — с улыбкой подумала она и даже вздрогнула, когда ее окликнули.

— Юлия Владимировна, — позвал нотариус.

— Вернись с небес на землю, — недовольно прошипела мать. — Вопрос серьезный, а ты в облаках витаешь…

Она посмотрела на нотариуса. В темно-сером костюме от Армани он казался важным и вполне успешным.

«А что у тебя там, под рубашечкой от Бриони? — мысленно обратилась к невысокому мужичку Юлька. — Есть ли душа и совесть? Или все брендами прикрыто для приличия? Сложно понять людям, что самое дорогое — любовь близких — купить невозможно. Сколько ни заплати, коли человек к тебе равнодушен, то и не полюбит никогда. Тот же Крепс», — вздохнула она и прислушалась к монотонному голосу нотариуса. Увидела, как вытягиваются лица матери и мужа. Услышала подавленный вскрик маман и заметила, как багровеет шея у благоверного.

— Как — все Юле? — охнул он. — Я думал, отец завещает ей только бизнес, и то формально. А имущество поделит между мной и Люсей. Все-таки мы его прямые наследники… — почесал он репу и зло уставился на жену. — Тварь ты последняя, — рыкнул, опаляя почерневшим взглядом. — Знала же, что он подыхает… Все выманила, гадина! Ну, погоди! Я тебе устрою!

— Подождите, Александр Валерьевич, — примирительно попросил нотариус. — Валерий Петрович вам письмо оставил. Прочтете сами или мне зачитать?

— Читайте, — махнул рукой Сашка и устало потер глаза. — У меня нет секретов от дорогой женушки. Правда, Юленька?

— Мне ничего не нужно, Саша, — твердо ответила она. — Хочешь, забирай все себе. Валерин бизнес принадлежит тебе по праву. О завещании я не знала, и мы с тобой можем решить все цивилизованно.

— Дорогие дети, — начал театрально читать нотариус. — Я долго думал, как поступить… — дальше шли бла-бла-бла о высоких и искренних намерениях Валерочки дорого, и Юлька снова погрузилась в мысли о Крепсе и вынырнула обратно, когда мать вскрикнула, а Сашка грязно выругался. Наткнулась на обескураженный взгляд нотариуса, и тот специально для нее прочитал:

— Всегда знал, что общедолевая собственность ведет к краху. И серьезный бизнес должен находиться в одних руках. Ты, мой дорогой сын, выбрал политическую стезю. Моя дорогая супруга Людмила — домохозяйка. Настя не оправдала моих ожиданий, поэтому к моему наследству отношения не имеет. И только моя приемная дочка Юленька, самый близкий мне по духу человек, сможет вести бизнес так, как его бы вел я сам. Саша, обеспечь Юле полную безопасность, а ты, Люся, окружи теплом и заботой. Юлечка — наша золотая курочка — сможет вывести бизнес на новый уровень. Я очень на тебя надеюсь, девочка. И люблю! Ваш Валерий Петрович Яныч. Любящий вас муж и отец.

Юлька почувствовала, как ее душат слезы. Спазм сковал горло костлявыми пальцами.

— Выйдите все, я хочу поговорить с женой, — рыкнул Сашка и, покосившись на мачеху, как ни в чем не бывало сидевшую в кресле, заметил нетерпеливо. — И ты, Люся.

Она воззрилась на него негодующе. Аж глазами засверкала.

— Быстро, я сказал, — ощерился он. — Я не папа, цацкаться с тобой не стану. Если сама не уйдешь, за шкирку выкину.

Мать с видом оскорбленной добродетели поднялась из-за стола и медленно побрела к выходу.

Яныч, не отрываясь, глядел ей вслед, и как только дверь слегка прикрылась, подскочил с места и с завидной прытью бросился следом. Юльке даже показалось, что от переполняющей его ярости он сейчас догонит мать и треснет. Но Сашка выглянул в коридор, чуть задев вдову отца, и позвал Колю Будкина.

— Садись около двери и сторожи, чтобы ни одна собака не подошла. Особенно Люся!

— Что-то ты сегодня в ударе, — поморщилась Юлька, когда муж вернулся и сел рядом с ней. — Можно и вежливо разговаривать…

— Послушай меня, кукленок, — просипел Яныч. — Мы с тобой теперь как ниточка с иголочкой. И все благодаря папе. Я бы мать твою вот этими бы руками придушил, понимаешь? — вскинулся он в порыве гнева. — Урыл бы гадину…

— Чем она тебе не угодила? — усмехнулась Юлька, чувствуя, как трясутся поджилки.

— Ну, а кто к папе в койку тебя подложил? Тебе хоть восемнадцать исполнилось, когда он к тебе под юбку полез?

— Да, — кивнула Юлька, отчетливо вспомнив, как впервые после побега встретилась с матерью и Валерочкой. Думала, что все рассосалось само собой. Мать так зазывала в гости и даже переночевать оставила. Валера и пришел поздно вечером. А утром подарил бриллиантовые серьги и дал котлету денег. Юлька до сих пор помнила этот исторический момент, когда ее торжественно посвятили в проститутки. — Твой папа чтил уголовный кодекс, — поморщилась она и внимательно посмотрела на мужа. Говори, что ты предлагаешь, Саша, — попросила равнодушно.

— Ну, как ты понимаешь, развода, о котором меня просил Гаранин, не будет. Наши с тобой договоренности отменяются. Жить будем порознь. Но про развод даже не заикайся. Выводи компанию куда хочешь, мне главное, чтобы бабки шли. На остальное плевать. Да не бойся ты, золотая курочка, — поморщился муж. — Я курей не трахаю. Живи сама. Наши теперь отношения сводятся лишь к ебитде[VV1] и к однокоренным словам отношения не имеют. Заведи себе любовника из охраны или купи вибратор. Работай на меня, дорогая женушка, коли тебя мой папа на эти галеры определил, значит, так тому и быть. Ему оттуда виднее, — Сашка, не скрывая сарказма, поднял палец к потолку.