– Я уверен, – галантно произнес отец, – что такой пустяк, как исчезновение веревки, не помешает вам быть счастливой. – Он взял ее руку и поднес к губам.

– Я тоже надеюсь на это, – вздохнула тетя. – Идем, Люсьен! Нам не повезло. Если бы мы явились пораньше, то, уверена, веревка была бы на месте. Видишь, как легко упустить свое счастье!

Она обняла меня за плечи, и мы вышли из комнаты.

Изложив графу Коломбье свою версию событий, я счел возможным откланяться и удалился к себе. Встав в позицию и зажмурив глаза, я все старался вспомнить тот блистательный удар, что привиделся мне ночью. Я уже чувствовал, что он вот-вот вернется ко мне, но в решающий момент меня отвлекло шуршание женского платья. Я открыл глаза – рядом со мной стояла Матильда и с любопытством смотрела на меня. С некоторой досадой я опустил шпагу, чувствуя себя шутом.

– Никогда не видела, чтобы учитель фехтования тренировался с закрытыми глазами, – заметила она.

– Я пытаюсь вспомнить один забытый удар, – пояснил я.

Она вскинула на меня глаза.

– Господин граф хочет видеть вас, – проговорила она.

– Всегда к услугам господина графа, – вежливо отозвался я.

Я убрал шпагу, надел сюртук, поправил галстук и двинулся за Матильдой в комнату графа. Когда мы вошли, все взоры обратились на нас. Судя по количеству присутствующих, нам предстоял не более и не менее как военный совет. Здесь были Пино-Лартиг, который сидел, поглаживая себя по карману, бледный Филипп Бретель, доктор Виньере, изо всех сил делавший вид, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, невозмутимый дворецкий, кучер Альбер, который не знал, куда девать свои руки, лакеи Маню, Леон и Селестен и наконец сам граф Коломбье, который расхаживал из угла в угол, заложив руки за спину. Следом за мной вошел учитель математики – и в некотором удивлении остановился, оглядывая собравшихся.

– Садитесь, Ланглуа, – сказал граф. – И вы тоже, Лефер.

Мы с математиком опустились на соседние кресла и озадаченно покосились друг на друга.

– Что тут происходит? – шепотом спросил Ланглуа.

– Понятия не имею, – ответил я.

– Я нужна вам, месье? – спросила Матильда у графа.

– А? Что? – резко спросил он, словно человек, который только сейчас очнулся. – Нет. Благодарю вас, Матильда. Можете идти.

Молодая женщина вышла, осторожно притворив за собой дверь.

– Господа, – начал граф, приосанившись, – я собрал вас для того, чтобы обсудить, что же нам делать дальше. Волею обстоятельств мы попали в очень неприятное положение, которое чем дальше, тем более становится опасным. Тем не менее я полагаю – и даже уверен, – что кое-что мы можем предпринять.

– Вы нашли лошадей? – спросил управляющий, дергая шеей, словно на нее давил слишком тесный воротничок.

Граф закусил губу и покачал головой.

– Послушайте, но это неслыханно! – взорвался Пино-Лартиг. – Дюжина лошадей не может исчезнуть просто так! Они должны были оставить следы!

– Вы правы, Марсель, – вздохнул граф. – Следы наверняка были, но их уже скрыл снег. Можете мне поверить, я сам проверял.

– Чудесно, – проскрежетал Филипп. – Лошадей нет, до деревни мы в такую погоду никак не доберемся, помощи просить не у кого… Веселенькая, однако, у нас ситуация!

– Ну, мы пока в состоянии помочь себе сами, – одернул его граф и вслед за этим рассказал то, что он не так давно узнал от нас с Матильдой: о Кэмпбелле, который был вынужден вернуться и который скрывается где-то в замке, и о том, что он убил Констана, напавшего на его след.

– Должен признаться, – задумчиво промолвил Ланглуа, пощипывая мочку уха, – ваши выводы выглядят весьма правдоподобно.

– Это единственно возможное объяснение происходящего, господа, – возразил граф. – Поэтому я решил предложить вам следующее. – Он глубоко вздохнул. – Мы разобьемся на группы, возьмем с собой оружие и прочешем весь замок. Да, Иссервиль не так уж и мал, но… Где-то же этот мерзавец должен скрываться! Кроме того, нас много, а он один, и, если мы постараемся, мы наверняка сумеем совладать с ним.

Если граф рассчитывал, что его предложение будет встречено кликами восторга, то он заблуждался. Напротив, реакция присутствующих была на удивление вялой, словно опасность угрожала не им самим, а кому-то другому. Пино-Лартиг заявил, что надо во что бы то ни стало добраться до деревни и дать им знать о том, что здесь происходит. Доктор вытирал лоб большим платком и бормотал, что он не готов к встрече с преступником, и вообще его дело лечить, а не охотиться на людей. Филипп Бретель срывающимся голосом предложил собраться вместе и забаррикадироваться, чтобы никто не мог к нам проникнуть. Только кучер Альбер горячо поддержал хозяина, да и я тоже сознавал, что предложение графа является в сложившейся ситуации наиболее разумным.

– Вы со мной, Лефер? – спросил граф безнадежно после того, как большинство мужчин в той или иной форме отказались следовать за ним.

– Да, господин граф, – серьезно ответил я, – я с вами.

Пино-Лартиг иронически покосился на меня и фыркнул.

– Герой! – проворчал он.

– Не вижу никакого героизма в том, чтобы защищать свою жизнь, месье, – сухо возразил я. – Это просто естественная необходимость.

– Вот и прекрасно, – заметил граф. – Мы с Альбером и месье Лефером пойдем искать негодяя Кэмпбелла, а вы, господа, можете спокойно сидеть и ждать, когда вас прикончат.

Его последние слова вызвали бурю негодования.

– Ну зачем же так, месье! – воскликнул Ланглуа. – Мы, конечно, тоже пойдем с вами, но мы ж не служили в полиции и не умеем ловить преступников.

– Вы должны быть к нам снисходительнее, Эрнест! – добавил депутат.

– Отлично, – нетерпеливо промолвил Коломбье. – Тогда давайте займемся оружием.

Дворецкий принес охапку пистолетов и ружей. По счастью, большинство собравшихся были заядлыми охотниками, и поэтому их не пришлось учить, как заряжать оружие, целиться и нажимать на спуск.

– А вы, Лефер? – спросил у меня граф.

– Я возьму свою шпагу, – отозвался я.

– О, да месье большой забавник! – фыркнул депутат. – И как же вы рассчитываете справиться вашей железкой с Кэмпбеллом, хотел бы я знать?

– Не волнуйтесь, месье, – холодно отозвался я. – Следите лучше за собой, как бы с вами самим ничего не случилось.

Пино-Лартиг хихикнул.

– О, мне-то как раз ничего не грозит! – Он поманил меня пальцем, а когда я подошел, вытащил из кармана обрывок какой-то веревки. – Узнаете?

Я вспомнил, что он все время поглаживал этот карман, словно там лежало невесть какое сокровище. Вглядевшись, я узнал в веревке ту самую, на которой повесили Констана, и отшатнулся в ужасе.