— Что еще тебе открыто?

Волхв снова прикоснулся к униформе, будто щупал ауру пальцами, и посмотрел в лицо Олегу. Выцветшие сухие зрачки смотрели не в глаза собеседника, а как бы вокруг него.

— На тебе много крови. Кровь будет впереди. Твои спутники умрут. Множество врагов — тоже. Еще больше непричастных.

— Тогда, может, мне свернуть? Все останутся целы.

— У тебя трудная судьба. Есть огромная цель. Но чтобы ее достичь, нужна столь же огромная плата.

— Я достигну своей цели или погибну?

— Это скрыто от меня.

— Ты не видишь моей смерти? Значит, она угрожает только моим товарищам, но не мне?

— Не вижу. Она ждет тебя за углом. Или придет очень нескоро. Сложные судьбы не просто читать.

— Что сделать для тебя, отец?

— Поднеси еду идолу. Людей с крестом просить не могу.

Олег поднялся и поклонился. Затем положил к подножию столба кусок конины, а губы истукана намазал похлебкой. Казаки с недоумением наблюдали за ритуалом.

— Идолищу поганому служите? — грозно спросил Прохор.

— Писание знаешь? Не суди и не судимым будешь, учил Иисус Христос. На небесах старцу воздастся, отправить его в рай или ад. Мне дорога в рай закрыта, слишком много грехов на душе. Или ты Господу не доверяешь, хочешь сам судить? Ну, бери грех на себя.

— Свят, свят, — перекрестился казак и больше не задавал глупых вопросов. Тем более, сколько раз видел, как мать крестилась на красный угол, а потом наливала молоко домовому.

Распределили часы несения караула, в паре стояли французы и русские, чтобы не отвлекались на треп. Чонг, услышав про мрачное пророчество, спросил:

— Отправим остальных назад? — сам он не испытывал ни малейших сомнений в продолжении экспедиции.

— Пусть идут до Тобольска. Там решим. Не дождусь, пока на Иртыш не спустят очередного жука. Хочу понять, что за китайцы впереди.

Катрина ван Нааген была сухой, решительной и весьма некрасивой женщиной. Она категорически отказалась разговаривать в каком-либо офисе, опасаясь провокаций. Договорились о встрече в открытом кафе.

Штруделя подстраховывал целый отряд безопасников Тибетского центра. В кафе оперативно установили кое-какое оборудование. Поэтому, когда Катрина села за столик, у нее отключился комм, как и все сложные устройства вокруг. Только часы, имитирующие XIX век, продолжали весело помахивать маятником.

Через пару столиков, обнаружив коллапс техники, забеспокоились идейные партнеры мадам ван Нааген. Охрана напряглась, но пацифисты взяли себя в руки и сели на место, пытаясь расслышать разговор хотя бы ушами. Ничего не получилось.

В Катманду ровный климат, не бывает суровой зимы и слишком жаркого лета. Штрудель заказал кофе себе и даме, но она не захотела выдерживать приличия и в лоб спросила:

— Где мой муж?

— Погиб, — без обиняков ответил глава центра. Он решил не играть в игры и открыть максимальную информацию, насколько это возможно.

— Как погиб?! Вы убили его?

— Нет, не мы. Галакты.

— Вы врете. Мне все врут. Какие, к черту, галакты? Херлуф не занимал никаких государственных должностей, он публично выступал против всеобщей милитаризации.

— Либо вы спокойно слушаете меня и взвешенно решаете, верить или не верить, либо просто получаете официальное уведомление о гибели мужа на государственной службе и материальную компенсацию.

Женщина сжала кулачки и постаралась взять эмоции под контроль. Франк отпил глоток кофе.

— Все равно не верю. Рассказывайте.

— Он был призван на государственную службу и получил весьма ответственное задание.

— Оно связано с Тибетским центром?

— В первую очередь оно касалось борьбы с галактской угрозой.

— Почему именно он? Он не военный, не инженер.

— Вы недооценивали своего мужа, мадам ван Нааген. Выполняя поручение, он добился ошеломляющих успехов. Настолько, что им пришлось уничтожить профессора и работавшую с ним группу людей.

— Все равно не понимаю, почему такое свалилось именно на нас. Два сына ушли в космофлот. Не знаю, живы ли они, новости с войны идут так медленно. Даже если вернутся, пройдут многие годы, десятки лет. Надеюсь их увидеть, но не слишком в это верю. Вы забрали последнее.

— Сожалею и соболезную. Я тоже просился в группу, где погиб ваш муж. Мне отказали.

— Да, вы все сидите по безопасным кабинетам. На фронт посылаете других. И не хотите объяснить всему миру, на кой ляд вообще сдалась война. Галакты ничего плохого нам не сделали. С ними никто не пытался договориться. Они воюют с иными цивилизациями, мы при чем?

Штрудель открыл экран.

— Мадам ван Нааген, я покажу несколько картинок, они не для средств массовой информации. Ваш комм заблокирован, вы не сможете их скопировать. Разве что прибегнете к ментосканированию, но не думаю, что стоит. Вот изображения с планеты, которая не имеет земного названия, а цифровое каталожное имя вряд ли вам что-нибудь скажет. Правда, красиво? У этих существ своеобразное чувство прекрасного. Было. Они не хотели воевать с галактами. Пытались договориться. Пробовали откупиться. Но у них не нашлось ничего, чем заинтересовать агрессора. Сейчас я покажу те же виды, но после работы галактских штурмовиков. Готовы?

Катрина прижала руки ко рту. Потом выпрямилась и заявила:

— В это я тоже не верю. Все смоделировано на компе.

— Почему вы так думаете?

— Если ваши снимки — правда, их бы давно показали по голосети. Никто не стал бы упрекать правительства в чрезмерной милитаризации. Вы боялись, что найдутся честные журналисты, которые докажут фальсификацию.

— Увы, нет. Правда в другом. Если люди узнают, как будет выглядеть Земля после прихода инопланетян, начнется паника. — Штрудель еще раз вызвал последний кадр. — Поэтому лучше терпеть малочисленные акции протеста, чем все бросят работу и начнут готовиться к апокалипсису.

— Что конкретно сделал Херлуф?

— Закрытая информация. Могу лишь сказать, что исчезновение члена Совета Земли и нескольких других агентов врага, имитировавших людей, косвенно связано с результатом действий коллектива, в котором был профессор.

— Я поняла одно — все равно ничего от вас не добьюсь. Где могу получить тело?

— Останки уничтожены. Места захоронения нет.

— Снова врете! Он на прошлой неделе еще был дома! За эти дни вы могли вывести его максимум на ближайшие планетные системы. Где он погиб? Я отправляюсь немедленно.

— В извещении будет указано место смерти — Тибетский научный центр, закрытая территория, она вне юрисдикции национальных правительств. Сожалею, вам туда нельзя.