давиться яростью, наблюдая, как рыжеволосая потащила Егора танцевать. Думала, начнет ломаться. А он энергично поднялся и, ответив на шутку Дударева о плохом танцоре и его причандалах, поплыл на танцпол. Было слегка необычно видеть на нем светлые брюки, золотую цепочку, мелькавшую в отвороте рубашки, слышать легкий, располагающий смех. 

Отвернулась.  

Постепенно, ближе к одиннадцати часам, степень опьянения начальства перешла черту дозволенности. Некоторые, сославшись на позднее время, отчалили домой, остальные решили остаться до победного.

Егор отрывался с остальными, хлестал коньяк, но в меру, обнимался с девушкой, изредка бросая в мою сторону короткие взгляды. Так и хотелось показать средний палец. Вал, предатель, смылся с какой-то фифой, поцеловав на прощанье в щеку и пожелав набраться терпения. Без него стало невыносимо. Лица приглашенных потеряли свой первоначальный лоск. Через слово слышался мат, всё чаще звучали пошлые анекдоты. Девушки, с которыми завязалось знакомство, уже без стеснения восседали на коленях серьёзных дядь, разрешая шарить по молодому телу рукой. На меня уже никто не обращал внимания. Стоп. Поправочка. Юхим ни капельки не изменил своему объекту, то бишь мне, и продолжал сверлить в моей груди дырки. Дааа, обстановочка ещё та. Судя по Студинскому, куковать мне тут ещё долго. Нужно как-то намекнуть, что завтра тяжёлый день, что стоит иметь совесть.

 — Что тебя связывает с Егором помимо того, что ты его ассистентка?

Я недовольно повела плечом, не желая разговаривать с человеком, чей голос только что прозвучал над головой.

— Вам-то какое дело?

— Да так… Забудь. Поиграется и выбросит. Сколько их уже было.

 — А вы ведёте письменный отчёт? — что за приставала, а?

— Просто переживаю. Сразу видно, что запала.

Резанул по живому. Неужели так заметно?

— Что хотите – то и думайте. Мне как-то по барабану. — Вскочила с дивана. Куда бы его податься?

— Какая нервная. Я ведь по-дружески. Ты подумай над моими словами. Если что, не стесняйся.

Пришлось отпихнуть его, настолько был уверенным в собственной неотразимости. Посмотрела на место, где должен был сидеть Егор и обнаружила пустоту. В панике осмотрела танцпол. И там нет. Ни его, ни рыжей. Может, вышел на улицу? Не уехал ведь, оставив меня сам на сам с этим ужравшимся контингентом.

Но и на улице его не было. Это уже не паника. Это взрыв мозга. Вместо того чтобы радоваться, едва не взвыла. От наивности своей и тупости.

Пока металась в тихом бешенстве, не сразу обратила внимание на до боли знакомый голос. Пригляделась. Этот разворот плеч… Тарановский!.. Насколько тесен мир, а наш городок тем более. Стоял ко мне спиной, в небрежно-расслабленной позе и по-хозяйски обнимая чёрноволосую, стриженную под каре девушку. Даже хмыкнула, покачав головой. Мужики, что тут сказать. А вот его собеседник, находившийся ко мне лицом, выбил весь кислород из легких. Проморгалась, настолько не поверила глазам – всего в паре метров от меня стоял загоревший и отдохнувший Молоков Юрка.

— … в идеале, — заливал Серёжка, изредка сплевывая на обочину, — я могу организовать всё в лучшем виде. Конечно, придется дать кое-кому на лапу. Сам понимаешь… зато ТИР полностью в твоем распоряжении.

Молоков жевал тонкие губы, размышляя.

— А с друганами можно? Самому не в кайф.

Накрыло. Честно, не ожидала подобного панибратства. Мало того, что Тарановский предатель, по-другому никак не назовешь, так ещё и этот урод наслаждается свободой.

— А что тебе вообще в кайф? — начала громко. На меня уставились три  пары глаз. — Сбивать насмерть людей под этим самым кайфом?

— Лидка?..

— Ты чё несёшь, долбанутая?

— Сам ты долбанутый. Думаешь, я не в курсе, как ты на Даню повесил аварию?

Меня начало трясти. Бывает ведь так, что вся клокочущая внутри ненависть настолько велика, что начинает вырываться наружу крупной дрожью. Как не старалась, не смогла остаться холодной и невозмутимой.

— Так ты сеструха Матвеева? — допёр Молоков, с любопытством рассматривая колотящуюся меня.

Серёга схватил меня за руку и ощутимо стряхнул.

— Ты что тут делаешь?

Перевела взгляд на одноклассника. Почему-то вспомнились его уговоры не лезть к Молокову,  движуха с тайным свидетелем. А был ли он на самом деле? Вдруг всё подстроено? Свободной рукой влепила ему такую пощечину, что онемели пальцы.

— О-о-о, ребятки, да вы никак знакомы! — Молоков начал медленно отступать, оглядываясь по сторонам.

Серёжка, было, подался к нему, пытаясь перехватить.

— А как же ТИР?

— Я как-то сам решу, — и развернувшись, как учистил, только его и видели.

Мне было всё равно, как смотрел на меня Тарановский. Я отвечала ничуть не хуже. Друг называется.  Может, ему тоже на лапу дали, поэтому и молчал о свидетеле.

— А ну-ка иди сюда, — разозлился он, наплевав на брюнетку и не выпуская моей руки, потащил к стоянке, подальше от посторонних, начавших смотреть в нашу сторону с особым интересом. На меня пахнуло спиртным. Да он пьян.

— Серёжка… — бросилась за нами брюнетка.

— Наташ, я сейчас.

— Как не красиво оставлять девушку. Это случайно не та кадровичка, которую ты трахаешь тоскуя по мне? — едва успевала перебирать ногами. Пару раз даже споткнулась, но стальная рука жёстко удерживала, не давая растянуться на асфальте. — Отпусти, — зашипела, — мне больно.

— Дура! — ударенная щека отливала красной. Я злорадно улыбнулась. — Ты всё испортила. Какого х*я ты тут забыла?

— Не твоего ума дело, — попыталась выхватить руку, но он сжал ещё сильнее. — Ищу себе спонсора. А-то друзья-предатели в последнее время что-то не прельщают.

— Ты хоть знаешь, что я тут делал? — перехватил запястье, всматриваясь в глаза.

Зажмурилась. Не хочу смотреть. Это плевок в душу. Самый настоящий.

— Чёрт! Тарановский, ну ты и скотина. Ты… с ним. Сколько он вам заплатил? — глаза увлажнились. Распахнула, схлестнувшись с тёмно-карим бархатом. — Что, язык проглотил?

Тарановский подтянул меня вплотную, и буквально прикасаясь губами к губам, прошептал:

— Ты такая красивая, когда злишься.

— Отпусти! — грубо толкнула его в плечо. — Тебя там заждалась.

— Ревнуешь?

— Ещё чего!!

— Лид, давай спокойно поговорим. Я всё объясню.

Я не нуждалась в объяснениях. Для меня это было предательство чистой воды. Я ему так доверяла. И Даня тоже…

— Я не нуждаюсь в объяснениях.   

— Ты что, оглох? — послышалось рядом. Я медленно повернула голову: в нескольких шагах от нас стоял Студинский и расслабленно покачивался с