Возможно, куратор был прав. Глупо гнать сюда спецназ, которому нечем заняться.

— Я понял, товарищ полковник, — суховато отозвался Илья.

— Что ты понял? — проворчал Козырев.

— Что действовать надо очень и очень задумчиво.

— Может, тебе пистолет с парой гранат подогнать? — ехидно осведомился полковник. — Ладно, капитан, прекращай язвить старшим и берись за дело. Я тоже попробую что-то сделать, но быстрой отдачи не обещаю. Оставайся на связи, чтобы я знал, что ты еще жив.

Результат беседы был предсказуем.

Илья спрятал телефон и выехал на дорогу.

В третьем часу ночи, пошатываясь от усталости, моргая воспаленными глазами, он добрел до ворот, раскрыл их, потом вернулся в машину и въехал во двор отчего дома. А закрывал ворота, слава богу, отец. Он так обрадовался возвращению сына, что выбежал во двор. Мама тоже не спала, выскочила за отцом, кутаясь в пуховый платок.

Они набросились на него дружно, прямо как в детстве, единым развернутым фронтом. Мол, что это такое? Почему ты заставляешь нас нервничать? Мама плакала. Дескать, мы все делали так, как ты просил, не звонили, но мог бы и сам набрать номер. Откуда у тебя этот эгоизм и наплевательское отношение к родителям?! Почему ты не хочешь поставить себя на их место? Мы потеряли дочь, а теперь трясемся за единственного сына!

— Да что вы кричите, как в больничной регистратуре? — сопротивлялся Илья. — Сказал же, приеду, ничего со мной не случится. Откуда я знал, что вы не спите? Разумеется, позвонил бы.

В ответ опять полетела конструктивная критика. Ты, вообще, в своем уме? Как мы можем спать, если наш сын носится посреди ночи неизвестно где?! Хорошо, что хоть не пьяный вернулся!

— Отец, ты посмотри, на кого он похож! — запричитала мать, подтаскивая ребенка к освещенному крыльцу. — Господи правый, я сейчас чувств лишусь! Что за свинтус у нас растет? Почему такой грязный? Одежда порвана, лоб расцарапан! Отец, скажи ему!

Виктор Александрович вдруг некстати замолчал. Сообразил человек, что его сыночек не развлекался полночи. Вид у него разбитый. Он явно не по своей охоте искупался в грязи. Мама продолжала что-то бурчать.

Илья отвел отца в сторону.

— Сынок, в чем дело, что случилось? — Виктор Александрович пытливо всматривался в его лицо. — Ты нас пугаешь. Во что ты влез?

— Да ни во что, отец, — уверил Илья. — Занимался тем, чем должен. Небольшие неприятности, но все утряслось. Было дело, в грязи искупался. Машина застряла. На нейтралку поставил, пытался вытолкнуть. Не обращай внимания. Все в порядке, отец? Никто не приезжал, ничего необычного?

— Да что происходит, сынок? — Виктор Александрович побледнел. — Никто не приезжал, не приходил. Ты что натворил-то?

— Успокойся, — отрезал Илья. — Я офицер Российской армии, а не пацан с уголовными замашками. Натворить не могу по определению. Прости, не время для откровений. — Он вскинул руку с часами.

Ого, ночь полным ходом. Скоро утро, петухи запоют!

— Мама, я погуляю.

— Нет! — Та ужаснулась. Она уже шла к крыльцу, рассчитывая, что и остальные пойдут за ней. — Домой, спать!

— Мама, это не вопрос. — Илья смутился. — Извини, но я немного вырос. Вы не волнуйтесь, я здесь, рядом. Мне нужно к Кате зайти, есть разговор. Ложитесь. Я уже никуда не денусь. — Все это он говорил уже на ходу, семеня к калитке.

Родители застыли в изумлении. Как к Кате? В таком виде?! Она давно спит! Что значит есть разговор? Это так теперь называется?!

Разговор к Кате у него действительно имелся. Он пробежал вдоль двух заборов, позвонил в калитку. Илья толкнул ее, обнаружил, что она открыта, проник на чужую территорию и побежал по дорожке.

У соседей встрепенулась собака, выкатилась из будки, гремя цепью, залилась пронзительным лаем. Он не обращал на нее внимания, взбежал на крыльцо. Илья вдруг почувствовал, как онемела рука, которой он вцепился в перила, в горле застрял противотанковый еж, стало трудно дышать.

Что это было? Страх перед женщиной, с которой он когда-то пешком под стол ходил? Капитан спецназа всю ночь проверял себя на прочность и вдруг ослаб?

Собака окончательно взбеленилась. Она гавкала, надрывая горло, лезла на штакетник, скрипел и трещал ее деревянный домик. В такой обстановке и мертвый проснется!

Женщина выскользнула из дома, растрепанная, в тоненькой курточке, наброшенной на длинную сорочку.

— Илюша, это ты? — испуганно прошептала она.

Как только Катя признала его в этом страшноватом человеке? Он встал как вкопанный, жадно всматривался в ее блестящие глаза. Она схватила его за плечи.

— Прости, пожалуйста, — взмолился Илья. — Не смог тебя встретить, очень хотел, но не успел, срочные дела образовались. Рад, что ты живая и здоровая, это самое главное. Прости, что разбудил. Ты спи, Катюша, я пойду, хорошо? Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— Ну уж нет, пришел, так оставайся. — Она схватила его за руку, втащила в дом и захлопнула дверь.

Собачий лай оборвался так резко, словно эта гадина костью подавилась.

— Раздевайся, все снимай. Ты из какого болота сюда прибыл? — Катя включила свет, стала хлопотать вокруг него.

Он и сам был в состоянии снять ботинки и все остальное. Впрочем, кое-что Илья на себе оставил. Катя ногой собрала в кучку его одежду и отправила в угол прихожей.

Она снова суетилась, носилась по шкафам, потом сунула ему какие-то старые брюки, футболку, показала пальцем на дверь в ванную комнату.

— Марш туда. Не знаешь, что это такое — самое время познакомиться. Вода по трубам сливается в Томку, но в баке она возникает не сама. Ее надо таскать. Поэтому не плещись как в аквапарке. Повернешь ручку, пойдет теплая. Мойся так, чтобы я тебя узнала. Все, топай. — Катя подтолкнула его к двери.

Он сгорал от стыда, от странного чувства, которое намертво привязывало к этому месту и не давало сбежать в отчий дом. Илья сидел в крохотной чугунной ванне, смывал с себя пот, грязь, всю нервотрепку уходящей ночи. Воду расходовал экономно, и ее вполне хватило.

«Вытереться нечем», — вдруг подумал он.

Тут заскрипела дверь, и в ванную вошла Катя с большим полотенцем.

— Извини, без разрешения. — Она была бледна, волновалась, кое-как расчесалась, сняла с себя худую курточку, но до длинной ночной сорочки очередь еще не дошла.

— Все в порядке, — прохрипел он. — Это же твой дом. Ты можешь ходить везде, где тебе вздумается. Спасибо за полотенце.

— Сиди, я тебя вытру. — Она с каким-то нервным ожесточением стала возить полотенцем по его голове. — Терпи, — с усмешкой сказала Катя. — Красота требует…

Чего в ее понятии требует красота, и зачем она мужчине, Илье выяснить не удалось. Он выбрался из ванны. Она шагнула к нему и подняла руки, чтобы он стащил с нее эту глупую сорочку. Катя прильнула к нему и застонала. Наконец-то!..