Поняв, что Моён имеет в виду подполковника Пака, Сичжин быстро закрыл ей рот. Моён округлила глаза от удивления и попыталась вырваться. Сичжин достал ручку из ее халата и написал на руке: «Здесь прослушка, не ругайтесь». Испуганная Моён безмолвно произнесла: «Что же делать?» Сичжин жестом велел ей продолжать.

– Я хотела сказать, что рада снова его видеть. Да я чуть ли не с объятиями ему навстречу побежала. Он же понял, да? – лукаво произнесла Моён.

– Конечно, понял. Он очень сообразительный человек, – подыграл Сичжин. Взяв с тумбочки календарь, он начал в нем что-то писать.

– Просто невероятный, – продолжала Моён, наблюдая за Сичжином. Она схватывала на лету и подстраивалась под ситуацию, как и полагалось возлюбленной военного.

– А как ваша мама?

– Все так же. Хвастается, что кормит меня, и всё на мои деньги…

Сичжин отложил ручку и показал Моён календарь с надписью: «Мне нужно тихое место, чтобы поговорить со старшим лейтенантом Аном». Моён нахмурилась, но беззаботно закончила:

– У нее все отлично.

– Я так и не смог с ней пообщаться. Давайте назначим дату. Место можете выбрать сами.

Моён поняла его намек.

– А это обязательно? Я бы не хотела. И моя мама будет против.

– Вам не о чем беспокоиться.

– И вы сдержите обещание?

– Прошу вас.

– В следующий раз, когда я напьюсь, не оставляйте меня. Пациент Ан, жду вас через тридцать минут на МРТ. И нужно сделать еще пару анализов. Не опаздывайте, у нас много пациентов.

Моён громко выдохнула и посмотрела в глаза Сичжину. Сичжин закивал, выражая благодарность.

Ровно через тридцать минут Сичжин смог остаться один на один со старшим лейтенантом Аном в кабинете МРТ. Работа аппарата создавала идеальный фон, заглушающий голоса.

– Здесь нас не слушают, можно разговаривать спокойно.

Но во взгляде старшего лейтенанта по-прежнему читалось недоверие.

– Я устроил встречу здесь, чтобы спрятать тебя от слежки с нашей стороны. У нас максимум десять минут, и это мой последний шанс тебе помочь, – прямо сказал Сичжин. – В чем дело? Почему ты убил старшего сержанта Ли Сокчжина? Он же был твоим подчиненным.

– Сначала верните мне мою вещь.

– Ты об этом? – спросил Сичжин, достав карту памяти. – Теперь моя очередь получать ответы. Что на ней?

– Это секретная информация о том, как натренированных бойцов из войск специального назначения, наплевав на честь и доблесть, за большие деньги продают мафии. – Старший лейтенант Ан глубоко вздохнул, получив обратно карту памяти.

– Ты собрал доказательства о тех, кто за этим стоит?

– Не играй со мной. Ты ведь уже посмотрел.

– Код слишком сложный. Какой пароль? Но лучше расскажи сам.

– Не важно. Наша страна сама разберется со своими делами.

Старший лейтенант Ан положил карту памяти в рот и проглотил. Сичжин даже глазом не моргнул.

– Твоя страна уже сделала свой ход. Начальник разведки просит передать тебя им. Завтра утром тебя передадут на сторону Севера.

Взгляд старшего лейтенанта Ана заметался.

5

Информация, добытая национальным агентством разведки, оказалась верной. Два дня назад старший лейтенант Ан был в Японии. С помощью отравленной ручки он убил старшего сержанта Ли Сокчжина, застрелившего свидетеля по делу об убийстве якудза. Таков был приказ начальника разведки Чхве Чихо.

До начала первого этапа переговоров между Севером и Югом начальник разведки приказал старшему лейтенанту Ану найти и доставить к нему изменников родины – тех самых наемников, бывших бойцов войск специального назначения, а ныне выполнявших грязные поручения якудза. Старший лейтенант Ан именем Корейской Народной Демократической Республики обещал найти изменников и того, кто за ними стоит. Вот со вторым пунктом и возникла проблема.

Расследуя прошлое старшего сержанта Ли Сокчжина, старший лейтенант Ан узнал правду, которую не должен был знать. Она состояла в том, что наемников преступным группировкам продавал сам начальник разведки Чхве. Старший лейтенант Ан был предан начальнику разведки и безоговорочно выполнял его приказы. А теперь он думал, не обернулась ли эта безоговорочная преданность предательством. Ему показалась правильной идея наказать изменников родины.

Он убил старшего сержанта Ли Сокчжина, но подвергся преследованиям японской полиции и неизвестных ему наемников. Без сомнения, здесь был замешан начальник разведки Чхве. Старший лейтенант Ан не собирался сдаваться вот так, но ему некуда было бежать и некому было верить. Тогда-то он и вспомнил про капитана Ю Сичжина.

В кабинете МРТ у старшего лейтенанта Ана даже мелькнула мысль, не рассказать ли Сичжину всю правду. И все же он передумал: от южнокорейских солдат в делах его страны не будет никакого толку, но это может быть использовано в политических играх.

Вернувшись в палату и оказавшись снова пристегнутым наручниками к кровати, старший лейтенант Ан размышлял о побеге. Но проблема была не в наручниках – для бойца войск специального назначения избавиться от них не составляло труда. Хуже то, что госпиталь был наводнен сотрудниками национального агентства разведки и членами группы «Альфа». Да и Сичжин наблюдал за ним двадцать четыре часа в сутки. И все же он мог попытаться, если бы не раны. Без посторонней помощи даже руку было сложно поднять, а значит, нужен пособник.

Открылась дверь, и вошли медсестра и женщина-врач. Старший лейтенант Ан мельком взглянул на медсестру: та самая, которую он взял в заложники в отделении скорой помощи. Он приставил нож ей к горлу, а она даже бровью не повела. Да и врач, называвшая старшего лейтенанта Ана «уважаемый пациент», была той еще штучкой. Казалось, что обе женщины прошли военную подготовку и морально вооружены. Старший лейтенант Ан подумал, все ли люди в Южной Корее такие стойкие, и закрыл глаза.

– Мы ввели ему успокоительное и болеутоляющее, так что он проспит следующие пять часов.

Поставив капельницу, медики передали Сичжину информацию о состоянии больного и вышли из палаты. Заполняя карту пациента, доктор взглядом послала Сичжину знак. Тот кивнул в ответ и вышел вслед за девушкой. Как только дверь закрылась, в палате воцарилась тишина.

Старший лейтенант Ан резко открыл глаза. Он быстро вытащил иглу для капельницы и вскрыл ей наручники. Нужно покинуть палату, пока Сичжин не вернулся. Он сел и почувствовал такую сильную боль, словно все швы разошлись. Но медлить нельзя: если обезболивающее уже попало в организм, скоро наступит вялость. Мужчина сжал зубы, превозмогая боль. Он снял повязку с плеча и перемотал ей ступню. Прихрамывая на одну ногу, он встал с койки, подвинул ее к двери, а дверную ручку зафиксировал стойкой для капельницы. После этого схватил стоявший в углу огнетушитель и бросил в окно. Стекло с диким грохотом разбилось. Без малейших колебаний старший лейтенант вылез в окно, не обращая внимания на холодный ветер. Держась за переплет оконной рамы, он сильным ударом ноги разбил стекло этажом ниже и спрыгнул внутрь.