Под кушеткой лежал нож Моргана. Он оставил его мне, когда уходил и теперь я спрятала его в рукав. Хотела выйти к спящим женщинам, чтобы предупредить и не успела. Раздался адский грохот. Дверь вышибли снаружи, послышался звон стекла и топот ног. Кто-то из женщин очень громко закричал и крик тут же оборвался, раздался звук удара и падения, вместе с этим послышались мужские голоса и хохот. Я сдавила нож в ладони и все еще не решалась выскочить в соседнюю комнату, не представляя, что именно буду делать и как обороняться от тех, кто ворвались в наше пристанище.

Опять послышался жуткий вопль и следом за ним крик девочки. Я подкралась к двери и выглянула в щель. Их было человек десять, они стояли посреди молельни. Двое из них схватили брыкающихся женщин, а третий осматривал мешок с провизией, вытаскивая остатки после ужина и раскидывая все на стол.

— Это все, что у вас есть? Где остальное? Отвечай! Отвечай, не то выдеру тебе язык!

Он говорил с каким-то странным акцентом, его говор отличался от говора жителей Адора. Словно этот язык не был ему родным.

— У нас больше ничего нет.

— Лжет, сука! Погреба молчальниц всегда были забиты провизией. Покойный отец снабжал этот вертеп так, что они ломились от жратвы и вина.

Я вздрогнула и прижала руки груди — они говорят на другом языке и… и я его знаю. Понимаю каждое слово настолько хорошо, будто именно он… этот язык мне родной.

— Так заставим их заговорить. Я буду трахать ту, светлую с толстым задом.

— А я девчонку. Давно не пробовал юного мясца.

— Девчонку оставим на последок, чтоб ее мать начала говорить.

— Но потом… потом я хочу ее щелочку.

— А Рой, наверное пацанчика оприходует.

— Цып-цып-цып!

Лохматый боров пошел на мальчишку и его мать истерически заорав, спрятала паренька к себе за спину.

— Давай сюда сопляка своего. Мы его поджарим и сожрем раз у вас нет еды — вы станете ею для нас.

— Ради всего святого! Он же совсем ребенок!

— Святого? В Адоре знают о святости?

Здоровенный, высокий детина, который говорил с женщинами с акцентом и стоял ко мне спиной, пошел на Ирис и сцапал ее за шкирку.

— Говори где запасы еды, шалава!

— У нас ничего нет. Забирайте то, что нашли и уходите! Богом клянусь! Монастырь разворовали до нас! — Ирис вздернула подбородок и нагло посмотрела на здоровяка в медвежьей шубе с длинными по пояс рыжеватыми волосами.

— Она лжет! Элоиз сказала, что погреба ломились от еды. Они ее перепрятали. Пусть говорит где! — сказал кто-то из бандитов.

Я ощутила, прилив ненависти, сдавила нож сильнее. Элоиз тварь! Так вот кто их сюда привел!

— Они могут тянуть время, чтобы дождаться своих.

— Где еда?

— Ее нет! Убирайтесь!

Тот, кто стоял ко мне спиной вдруг набросился на малышку Сару, выдрал ее из рук матери, женщины закричали и начался ад. Их главарь с рыжими космами, повалил девочку на пол. Он хрипло смеялся давил ее под себя, тогда как другие терзали отчаянно кричащую мать.

— Выдерем адоровских сучек, выдерем во все щели.

— Она совсем крошка!

— А мы голодны и мне насрать! Скажешь, где еда — отпущу ее!

— Цып-цып-цып

Гонялся жирный боров за мальчишкой, который метался между тюфяками пытаясь увернуться от растопыренных лап извращенца. Сара мычала и вырывалась, но бандит держал ее за волосы и выкручивал ей руки.

Я смотрела на него сзади и чувствовала, как меня переполняет черной ненавистью такой лютой, что мне застит от нее глаза. Сдавила рукоять ножа и ощутила дикий прилив сил. Здесь темно, в этой суматохе, в этом аду я могу забрать мушкет одного из ублюдков и пристрелить парочку из них.

Я успею… Если что-то не предпринять, то не выживет никто. Они найдут меня и убьют, потом обнаружат Джейсона… а если и не найдут малыша он все равно умрет мучительной смертью.

Больше нет времени думать — главарь разодрал на девушке кофту и навалился сверху, раздвигая ей ноги, двое других затащили на стол орущую и воющую Ирис. Никто из них не знал, где спрятана еда. А точнее, они все думали, что она в погребе, но, Морган ее перепрятал. Они с Арсисом разделили запасы и укрыли в разных местах. Я знала каждое из них… но женщинам об этом никто не сказал.

Несчастные забились в угол и к стенам, закрыли лица руками. И я не выдержала больше, я пошла на этого подонка и мне было плевать, что их много, мне было плевать, что я не взяла мушкет, плевать на все. Я не слышала ни грязных ругательств, ни криков дружков главаря. Я хотела только одного — убить сволочь, растерзать, выдрать ему сердце, чтоб не смел трогать девочку.

Замахнулась ножом, но подонок словно почувствовал и в последнюю секунду увернулся и силой всадила нож ему в плечо, навылет. Рыжий взревел, обернулся ко мне, выдернул окровавленный нож, заорал диким зверем, выпучив глаза, сгреб меня за шиворот и… обомлел.

Его глаза расширились, выражение грубого, обветренного лица, заросшего рыжей бородой, вдруг начало меняться. Он весь задрожал, затрясся всем телом, его губы приоткрылись, а в глазах застыло выражение невыносимой боли… И мне от чего-то показалось, что это вовсе не от удара ножа, который для него был просто комариным укусом

Детина вдруг силой прижал меня к себе, сдавил обеими руками так, что дышать стало нечем.

— Сестрааааа! Элизабет… кошечка… котенок….Элизабееееет!

Он весь трясся, гладил меня по голове, сдавливал все сильнее, качал из стороны в стороную.

— Малышкаааа живая, моя малышкааа.

Сестра? Он в своем уме? Какая я ему сестра? Я впервые его вижу!

— Мне сказали, что этот …что это Дьявол убил тебя, сказали, что он сжег мою маленькую сестренку. И я ждал… я ждал часа отомстить. Я убивал за тебя… я их давил как крыс за тебя.

Отстранился и я увидела, как по щекам здоровяка катятся слезы. И у самой сжалось сердце…

— Они убили отца… слышишь, Элиза? Убили нашего отца… Нет его больше. Что ж ты натворила, малышка? Где была все это время?

Снова прижал к себе, а я обмякла в его руках. Мне надо ему подыграть, надо сделать так, чтобы они не тронули женщин и детей. Я должна стать той, кем все хотят меня видеть. Вжиться в ее роль на все сто процентов.

— Они… они спасли меня эти люди. Не убивай их… Уильям.

— Уильям?…Назови меня как всегда, назови… Черт, я сейчас сдохну!

И как мне его назвать?

— Не трогай женщин, прошу тебя. Мы все пострадали от рук короля. Сбежали из Адора. Они мои друзья. Отпусти детей!

— Они адоровцы… они враги. Вспомни… адоровцы сжигали наши деревни, адоровцы убили твою мать… они насаживали младенцев на колья. Их герцог приказал уничтожить нас всех.