Олдброках проклятие. Но индейцы полагали это величайшим даром – принимать облик тотемного животного. В их легендах такое благословение получали только лучшие воины, но иногда и целый род. Если это вовсе не легенды, то Олдброки на самом деле могут оказаться вервольфами? Но тогда Максимилиану не были страшны все волки в округе, раз уж он один из них.

– Я пойду, – выпалила Джейн, быстро отшатываясь от двери с волчьей головой, покрытой зеленым мхом.

– Но как же… – священник протянул к ней руку, точно пытаясь удержать, но Джейн уже бежала по дорожке, плутающей между серых могильных камней.

Посмотрит она склеп в другой раз. Лежал тут Максимилиан Олдброк двадцать лет, подождет и еще денек.

Инспектор наверняка посмеется над ее размышлениями и выставит легковерной дурочкой, но сейчас Джейн даже хотела этого. Пусть уверит ее, что миссис Олдброк с ее янтарными глазами – не матерая волчица. Пусть скажет, что на холмах орудует не вервольф, а какой-то злобный пес с не менее злобным хозяином. Пусть просто окажется рядом, ненароком поддержит под руку, улыбнется и посмотрит на нее своими зелеными глазами с заплутавшими в них солнечными искорками.

Только бы оказаться подальше от этого мрачного кладбища и фамильного склепа, могильный холод которого пробирал до костей, даже когда ты туда не зашел.

* * *

Мистер Эдверсон, как и остальные фигуранты этого дела, ничего не видел и не слышал и отвечал нехотя, цедя каждый ответ сквозь зубы, отменно белые и здоровые.

Вот бы пересчитать их ему на ринге.

Они с мэром никогда не были друзьями, предпочитая вежливое равнодушие, но сейчас, похоже, их пути пересеклись, и лишь один станет победителем.

Ральф видел, как мистер Эдверсон смотрел на Джейн, едва не облизываясь, как тянул к ней руки, как обращался по имени. А ведь они знакомы всего ничего! Откуда эта бесцеремонность, словно они близкие друзья или даже пара? Что, если это он писал те письма и поэтому мнит, будто Джейн – уже его?

– Напишите, пожалуйста, несколько строк, – попросил Ральф.

– Зачем? – искренне удивился мистер Эдверсон.

– Здесь я задаю вопросы.

– Не зарывайтесь, инспектор. Не забывайте, кто платит вам жалованье.

– Городская управа, а не лично вы. Я прекрасно помню об этом.

Мэр с отвращением придвинул к себе письменные приборы, макнул перо в чернильницу и принялся писать. Ральф наблюдал за ним, но, кажется, мистер Эдверсон не прилагал усилий, чтобы изменить почерк. Буквы появлялись из-под его пера стройными, одинаково округлыми, крепкими, как новобранцы, еще не вкусившие лиха солдатской жизни.

Отложив перо, мистер Эдверсон аккуратно встряхнул листок и протянул его Ральфу. А после встал и подошел к двери.

– Джейн – милая девушка, попавшая в сложную ситуацию, – сказал он, открывая кабинет и тем самым давая понять, что допрос окончен. – Ей нужен надежный мужчина рядом. Тот, кто позаботится о ней.

– Совершенно с вами согласен, мистер Эдверсон, – ответил Ральф, поднявшись с кресла и подойдя к мэру.

– Она достойна самого лучшего, – с нажимом произнес тот.

– И снова вы правы, – согласился он, задержавшись у двери.

Они постояли так, сверля друг друга взглядом, и мэр растянул губы в улыбке. Получилось плохо.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, инспектор.

– Надеюсь, – кивнул он.

И вот теперь, стоя перед зданием мэрии, он читал несколько слов, выведенных мистером Эдверсоном: «Если вы не отступите, то сильно пожалеете об этом». Почерк был не тот.

Ральф скомкал лист и сунул его в карман брюк. Сперва миссис Олдброк пыталась ему угрожать, теперь мэр.

Он точно пожалеет об одном – если никогда больше не увидит тонкий рисунок под нежной грудью мисс Уокер. А от одной лишь только мысли, что его увидит кто-то другой, вроде напыщенного мэра с его скользкими манерами и наглой ухмылкой, зубы сжимались, а в глазах темнело от бешенства.

Выдохнув, Ральф перешел дорогу и поднялся на три дома выше по улице. Раз уж он здесь, надо закончить еще с одним делом.

У дома с резной дверью Ральф остановился и нервно пригладил волосы. Неловкая ситуация, но он должен узнать, зачем мисс Блювенгейз понадобилась его фотография. А заодно и выяснить отношения. Вернее, дать понять, что отношений нет и не будет.

Глава 10

В любви как на войне

– Мне искренне жаль тебя, Бетти, – сказала Кэтрин, лениво помешивая чай серебряной ложечкой.

Элизабет же сидела напротив, силясь понять, как оказалась в такой ситуации. Раньше она и подумать не могла, что посмотрит на полицейского с интересом – ее уровень гораздо, гораздо выше. Единственная дочь владельца лесопилок Вуденкерса, наследница, красавица. Все партнеры отца наперебой предлагали своих сыновей, но он ее не торопил и, уж конечно, не принуждал. Ведь главное, чтобы Элизабет была счастлива.

Мать относилась к отцу с легкой прохладцей, но он обожал и ее, и дочь. Элизабет видела свою будущую семью такой же и приготовилась снисходительно принимать ухаживания будущего мужа – инспектора Рейнфорда. Пусть он не богат, не влиятельного рода – это все мелочи. Главное – счастье Элизабет. А глядя в зеленые глаза мистера Ррр, она испытывала неведомое доселе чувство: в животе порхали бабочки и земля уплывала из-под ног. Выбор был сделан.

Однако красавчик-инспектор не спешил верить своей удаче. Элизабет дарила ему улыбки и нежные взгляды, задавала вопросы о делах и расследованиях, даже попыталась подружиться с его секретаршей – он вел себя вежливо, обходительно, но не сделал ни шага, чтобы сократить дистанцию между ними, а миссис Пампкин отчего-то смотрела на нее с жалостью, и от этого в груди Элизабет просыпалась яростная злоба.

– Право слово, ты бегаешь за ним, как собачонка, – добавила Кэтрин, промокнув губы салфеткой. – Смотришь влюбленными глазами, кормишь, зазываешь на вечера… Он хоть раз пришел к тебе?

Мистер Рейнфорд не пришел к ней ни разу, хотя Элизабет устраивала все эти ужины только ради него. Казалось, не хватает какой-то мелочи, легкого толчка, чтобы инспектор наконец понял – ему здесь рады, его ухаживания будут приняты, но раз за разом он ускользал из ее сетей, блеснув прохладной улыбкой.

– Если он выберет американку, – Кэтрин вздохнула, покачала головой, – ты станешь посмешищем всего города.

Когда только Кэтрин успела возненавидеть ее? Элизабет всегда относилась к подруге доброжелательно: давала советы, как лучше подать невзрачную внешность и замаскировать оттопыренные уши, она свела ее с управляющим лесопилкой отца и их помолвку можно считать решенным делом. Тот, конечно, неказист и старше на целых пятнадцать лет, но отец отчего-то ему благоволит.

Что и говорить, Элизабет